– Крепитесь, сын мой, – услышал он шепот брата Эсмонта, сочувственный и всё ещё
хриплый от простуды. Почтенный монах судорожно кутался в свой куцый плащ и смотрел
на Уилла с состраданием и смирением, способным послужить самым достойным
примером для подражания. Уилл собрался с духом и кивнул, выдавив улыбку – довольно
жалкую, впрочем. Он снова огляделся, выискивая в цветастом месиве людей и лошадей,
шатавшихся по двору, человека, чьё имя заставляло его сердце подпрыгивать к горлу.
Двор был полон – челядь сновала, торопливо убирая в преддверии дождя всё, что
подвергалось опасность намокнуть. Кто-то ухватил его коня за уздечку.
– Слезайте, сир, да поживей.
Уилл спрыгнул наземь, думая про себя, что грубый отрывистый голос капитана Ортандо
ещё долго будет звучать у него в ушах. Риверте всё ещё не показывался, и Уилл в каком-
то смутном отчаянии оглянулся на ворота, будто надеясь выскользнуть за них. В этот
самый миг мимо него, преследуя кошку, с надрывным лаем пронеслась собака, отдавив
ему ноги грязными лапами. Уилл переступил на месте и едва не полетел носом вперёд.
– Сир… – капитан Ортандо что-то отрывисто говорил своему человеку, и Уилл
нерешительно тронул его за рукав. – Могу ли я узнать, когда… буду ли я иметь честь…
– Обождите, – было ему сказано так, словно он приставал с глупыми вопросами к
человеку, чрезмерная занятость которого не была очевидна лишь полному остолопу. Уилл
невольно покраснел и отвернулся. Он запоздало подумал, что надо бы помочь спешиться
брату Эсмонту – и повернулся было к его лошади, как вдруг заметил фигуру, торопливо
шагающую к ним через двор.
Обладатель фигуры улыбался настолько сияюще, насколько и омерзительно, и потирал
длинные руки с острыми ногтями движением людоеда, готового приступить к трапезе.
– О, сир Норан, великая радость и не меньшая честь приветствовать вас в Даккаре! –
воскликнул он неожиданно мелодичным голосом, и Уилл подумал, что если бы его
лысина так не лоснилась на скудном дневном свету и глаза не поблескивали так масляно,
он почти не был бы неприятен. Одет незнакомец был не вычурно, но очень добротно, и по
тому, как держался, казался не последним лицом в том самом замке, в стенах которого
приветствовал Уилла.
– Скорей, скорей идёмте внутрь. Сейчас польёт, – торопливо сказал человек и протянул
Уиллу руку, будто ждал, что тот на неё обопрётся. Уилл невольно отступил на шаг – и
вовремя ощутил на своём локте тёплую, всегда готовую поддержать руку брата Эсмонта.
Уилл вцепился в неё с благодарностью утопающего, нащупавшего соломинку. Тонкие
брови незнакомца, переместившиеся на лицо монаха, недоумевающе нахмурились.
– Это, полагаю, ваш слуга? Сир Риверте, насколько я знаю, милостиво позволил вам
привезти с собой одного слугу и…
– Это брат Эсмонт, – перебил Уилл, стараясь за холодностью тона скрыть смятение, снова
охватившее его при звуке этого имени. – Он мой друг и наставник и согласился
сопровождать меня в… этой поездке. Я искренне надеюсь и верю, что… что сир Риверте
отнесётся к нему с пониманием и почтением, которого заслуживают его возраст и сан.
– О, вполне возможно, – бесстрастно отозвался странный незнакомец, казалось,
растерявший большую часть своей приветливости. – Но идёмте же, потому что сейчас…
Он не закончил и сделал неопределённый жест, указывая как бы одновременно на ворота
и на небо. Уилл не стал предаваться дальнейшим разговорам и, собрав всю волю в кулак,
без колебаний последовал за своим проводником к жилой части замка, которую отделяли
от ворот добрые полсотни шагов. Как бы там ни было, он выполняет свой долг, и через
несколько минут увидит человека, чьё имя боится произносить даже мысленно – а там
будь что будет. К тому же Уилла очень приободрил тот факт, что капитан Ортандо и его
солдаты, ни слова не сказав людям, которых конвоировали целую неделю, отправились в
другую сторону – видимо, в казармы или на кухню. Уилл и сам был голоден – в последний
раз он ел рано утром, причём довольно скудно.
Едва они оказались под крышей, хлынуло как из ведра. Во дворе поднялся крик и визг,
торопливо загрохотали тачки, замешкавшиеся в пути, собаки радостно залаяли,
приветствуя непогоду и сопутствующий ей кавардак.
– Ах, как славно успели, – вспомнив о любезности, сказал провожатый Уилла. – Сюда,
прошу вас.
Уилл слишком устал и был слишком взволнован, чтобы разглядывать коридоры и галереи,
по которым его вели – он думал, что у него в любом случае ещё будет для этого
достаточно времени. Знал он одно: странный человек водил их переходами и лестницами
ужасно долго, и на миг Уиллу показалось, что сейчас его заманят в какой-то тёмный угол
и там прикончат… впрочем, это сто раз можно было сделать по пути в Даккар, к чему
столько возни? Отогнав нелепую мысль, Уилл решительно шагал по коридору,
поддерживая своего чихающего наставника. Наконец их провожатый сказал: «Ну вот», – и
толкнул дверь, открыв взгляду Уилла просторный, полупустой и очень холодный зал.
Камин в нём еле теплился, развешанные вдоль стен гобелены и стяги едва прикрывали
камень и не защищали от промозглого холода. Хлещущий за окнами ливень отдавался
гулким эхом под высокими арочными сводами.
Зал был совершенно пуст. Только на кресле, стоявшем на небольшом возвышении перед
камином и оттого напоминавшем трон, дремала кошка.
– Проходите, – сказал провожатый таким тоном, будто перед Уиллом распростёрлись бог
весть какие хоромы с тысячью кресел, каждое из которых манило к себе и призывало:
«Сядь, сядь на меня, нет, на меня!» Уилл снова обвёл зал взглядом. Больше отсутствия
кресел его встревожил тот факт, что в зале не было человека, к встрече с которым он так
долго – и так безуспешно – себя готовил.
– Сударь… – забывшись, начал он – и мысленно укорил себя, когда брови незнакомца снова
приподнялись в, похоже, характерном для него жесте. Уилл никак не мог привыкнуть к
местной манере обращения – в его родной стране «сиром» называли только короля. – Сир,
могу ли я узнать ваше имя?
– О, разумеется! Разве я не представился? Какая досада! Маттео Гальяна, к вашим
всяческим услугам, мой дражайший сир Норан. Имею честь быть доверенным советником
сира Риверте и на время его присутствия здесь первым управляющим замка Даккар.
Уилл вздрогнул, пропустив мимо ушей фамильярное обращение. Так это Гальяна? Тот
самый Гальяна?! Тот, который…
Локоть брата Эсмонта в его руке чуть напрягся – старый учитель предупреждал Уилла о
возможной несдержанности. Уилл перевёл дух и заставил себя улыбнуться – увы, должно
быть, не слишком искренне.
– Рад нашему знакомству, – выдавил он. – Но теперь могу ли я узнать, сир Гальяна, что всё
это значит и когда я буду… буду иметь честь видеть сира Риверте?
– О, полагаю, не раньше чем через три-четыре часа, – не моргнув глазом, отозвался тот. – А
может, и больше, если монсиру будет угодно переждать непогоду где-нибудь в укромном
месте. Впрочем, не думаю. Полагаю, в этот самый момент он несётся по лесу за своей
сворой. Видите ли, он находит какую-то особую прелесть в охоте во время ливня.
При этих слова Гальяны Уилл ощутил странное облегчение. Так вот оно что! Риверте
сейчас нет в замке. Что ж, всё объяснилось – и тягостный миг, которого Уилл боялся
больше, чем ждал, снова отсрочен. Одновременно это огорчило его – но, с другой
стороны, у него будет время немного отдохнуть и, он надеялся, окончательно взять себя в
руки, чтобы не ударить в грязь лицом при встрече с этим человеком…
– Так он на охоте, – вырвалось у Уилла прежде, чем он понял, что вторит своим мыслям.
Он поспешно кивнул, пытаясь придать более вежливый оттенок своим словам. – Что ж,