– Добровольно? Ни за что на свете. Я думал насчёт Даккара, что скажете?
В окрестностях Даккара была тайная фабрика по отливу пушек, спрятанная в недрах
холмов. Уилл беззвучно вздохнул. Он тоже скучал по Даккару.
– Там не очень здоровый климат, – заметил он. – Сире Лусиане после родов, да и вашим
детям там будет не слишком удобно…
– Знаю. Потому-то они с нами не поедут.
– Не поедут? – недоверчиво переспросил Уилл.
– Сира Лусиана изъявила желание вернуться в свой замок, оставшийся ей от графа Далнэ.
Она хотела бы вдоволь наговориться с Мадленой, а женскую трескотню я намерен терпеть
не больше, чем попов под своей крышей, – заявил Риверте.
– А… близнецы?
– Разумеется, они поедут с ней. Младенцы должны быть со своей матерью. К тому же я
всё равно не знаю, что делать с грудными детьми, а вы вот знаете? Ну, видите, – сказал он,
когда Уилл покачал головой. – Не мужское это дело. Вот подрастут они лет до шести… там
посмотрим.
Уилл молчал. Он снова не знал, что говорить; он не очень знал даже, что чувствовать.
– Это был её собственный выбор, – сказал Риверте уже мягче, видимо, уловив в молчании
Уилла тень осуждения. – Вернее, наш общий выбор. Мы обсудили это с ней, Уильям. Она
всё понимает и… знает, что, как бы хорошо мы с ней ни относились друг к другу, тот, кто
третий, всегда лишний. И ещё она знает, что лишний рядом со мной – это кто угодно, но
только не вы.
– Я не хотел бы, – Уилл прочистил горло, – не хотел бы, чтобы вы разлучались с ней из-за
меня. Она вас…
Он неловко замолчал. Риверте с интересом взглянул на него.
– Что вы хотите сказать, Уильям? Любит? Вы заблуждаетесь. И я говорю это не для того,
чтобы успокоить вашу совесть – вы знаете, я вам таких услуг никогда не оказывал, и лгать
во имя сомнительного блага – не в моих привычках. Сира Лусиана не влюблена в меня,
сир Норан, и никогда не была влюблена. Мы оба получили от этого брака всё, что нам
было нужно… и даже больше, чем было нужно. Я не буду говорить вам, будто между нами
совсем ничего нет. Что-то есть, но это совсем не любовь. Мы… – он слегка нахмурился,
шевельнув своими длинными, изящными, такими же ловкими, как прежде, пальцами,
пытаясь найти точные слова.
Уилл помог ему, закончив вместо него:
– Родственные души?
Риверте взглянул на него с некоторым удивлением. Потом кивнул.
– Да. Что-то вроде этого. Скажем так: как это ни странно, с ней у меня больше общего,
нежели с любым другим живым существом. Только не ревнуйте.
– И в мыслях не было, – обиженно сказал Уилл.
– Вот, он опять начинает дуться, – сообщил кому-то, сидящему, видимо, на потолке,
Фернан Риверте, притягивая Уилла к себе. – У нас с вами, между прочим, тоже порядочно
общего.
– Неужели? – ехидно спросил Уилл. – Если назовёте хоть одно сходство, я обещаю целую
неделю самолично чистить ваши сапоги.
Риверте торжествующе сверкнул глазами, раскрыл рот…
– Ну? – мстительно поторопил Уилл.
– Гм, – сказал Риверте. – Хм-м… Ну… мы оба любим яблоки.
– Не так уж сильно вы их и любите. Не жульничайте.
– Придумал, – заявил Риверте. – Нам обоим очень нравлюсь я. И попробуйте возразить!
У Уилла был выбор теперь – возразить или не возражать, позволив тёплым твёрдым губам
накрыть его губы. И он выбрал, с той неизменной лёгкостью, которая была одновременно
и отсутствием всякого выбора, и самым правильным из всего, что он когда-либо делал.
4-18 июля 2008
1