«Барабана дробь звучала…»
Барабана дробь звучала,Пульс Сенатского плаца.Было славное начало,Но без славного конца.
Кто-то вместо поля брани,Мостовых в крови людскойОказался под подоломУ графини Трубецкой.
Скрип колес, мосты, заставы,Место – каждому свое,Ваша правда – ваше правоМолча праздновать ее.
Жизнь – цепочка лет случайных,Что со времени возьмешь…Ваша правда – ваша тайна,Ваша тайна – ваша ложь.
Отбывая жизни сроки,Вы в Отечестве своемНе нашли себе пороков,Отложили на потом.
По какой такой причинеПрижились вы по домам?Где вы, мальчики, мужчины…Некому поверить вам.
Припасли на всякий крайнийВы одну из страшных доль…Ваша правда – ваша тайна,Ваша тайна – ваша боль.
1983Легенда о летучем голландце
Нет, это сочиняли не поэты,Всё было проще – колокол пробил,Когда уже сорвавший голос ветерНа долгий танец волны пригласил.
На мостике то ровном, то покатомСтоял рыжебородый капитанИ крыл фортуну трехэтажным матом,Хотя и был по-своему не пьян.
Как тросы, порвались земные путы,Планета показала небу киль,И небо с морем кто-то перепутал,А бог похмелья – он про нас забыл.
В просоленное небо мы свернули,В недоуменьи мечется компас,Вот ангелы в почетном караулеКого-то ждут, да, видимо, не нас.
До нас им дела нет, и слава богу,Меняем круто курс – от маяка!Корма закрыла дышло Козерога,Бушприт вспорол слепые облака.
На нас спустилась странной благодатьюСудьбы непредсказуемая блажь,Всевышний удостоил нас проклятья,Мы снова жизнь берем на абордаж.
Опять спокойный слышишь склянок звон ты,От важности надулись кливера,В кольцо нас снова взяли горизонты,И на поруки – добрые ветра.
Вперед! Покуда флаги не истлеют,Меридианы в щепы разнося.Пусть капитаны в ужасе бледнеют,Вдали завидев наши паруса.
Нам на воде не писаны границы,Блуждаем в океанах и веках,Земля предпочитает откреститьсяОт тех, кто не был принят в облаках.
И мы не одиноки в черном списке –Религии, идеи, корабли,Которым век отказывал в припискеКо всем портам и неба, и земли.
Нет, это сочинили не поэты,Нет, мы не миф, не присказка, не сон.Всем временам даны свои приметы,Лишь мы одни – примета всех времен.
1983Андрею Бузуеву
За старой каменной стенойРассветно-розового цветаТвой город поражен чумой,Спасенья нет – ты знаешь это.
Не слышно гомона дворов,Лишь чей-то стон – всё выше, выше…Из подчинения ветровВсе флюгера на башнях вышли.
Покинем гиблые места,Хоть это и до слез непросто,Озлобленная добротаКуда бессильней доброй злости.
Кто будет бог, а кто пророк,Не важно… Мы пойдём по жизниТуда, где нет ещё дорог,Погрязшие в идеализме.
Что нам терять в судьбе своей…В отпетом и воспетом миреМы не нашли себе цепей,Не завели себе кумиров.
Пусть наяву не будет снов,Зато мы будем в отдаленьеОт зачумленных городовС обезумевшим населеньем.
«Под небом, расчлененным на куски…»
Под небом, расчлененным на куски,Бредет земля через пространство вброд,Давно устав от страха и тоскиИ ожиданья завтрашних невзгод.
Полнаселенья, головы задрав,Высматривают что-то в вышине,И кто-то будет безнадежно правВ том, что остался верен тишине.
А прочие собьются в тесный круг,Не пожелав смотреть со стороны,Как все надежду покупают с рук,Хотя и с рук дороже госцены.
Мир – как табун безумных лошадей,Где каждый от отчаянья готовНадежду пить с ладоней у друзей,Надежду пить с ладоней у врагов.
И никому отказывать нельзя,И будет мир надеждой сыт и пьян,И вязкой тьмой окутает глазаЧернеющий от копоти туман.
Пусть мир похмельный встанет поутру,Пусть впору петь не песни, а псалмы,Мы снова вступим в вечную игру,Которую придумали не мы.
1983«Снега выпадают, и тают снега…»
Снега выпадают, и тают снега,Рождаются люди, и люди уходят,Становится тесной любая свобода,Становится праздной любая тоска.
Войною идут на отцов сыновья,А старая вера – на новую веру,Дверными цепочками лязгают двериЗа тем, чья правда уж слишком права.
Конечно, молчащие будут правыВ своём необузданном знании меры,Считая находки, считая потери,Считая, что нам не сносить головы…
Пусть память в загуле, а время в бегах,Я чувствую ветер – мы рубим канаты!И будут восходы, и будут закаты,Снега выпадают, и тают снега.
1983Юрию Азарову
Время не бросает нас, а кружит,Мы не делим ни любовь, ни властьВ спорах бесконечных и ненужных,В спорах не спасительных для нас.Пусть не всех нас делает счастливейНичего не значащая ложь,Каждый день по-старому наивен,Каждый день по-новому хорош.Слишком поздно или слишком раноНаши дни являются на свет…В каждом не загаданном желаньеСпрятан одинаковый ответ.Память – не в тоске об уходящем…Пусть уж боль и счастье напоказВ спорах бесконечных и пьянящих,В спорах не спасительных для нас.
1984«Есть четыре стены, между ними четыре угла…»
Есть четыре стены, между ними четыре угла,Телевизор в углу, в том, где раньше висели иконы,По-хозяйски расставлены тонкие ножки стола,И людей толкотня где-то там, далеко под балконом.Только в мире давно уж нет веры большим городам,И едва обозначит рассветом домов очертанья,Мы однажды уйдем к незнакомым пока берегам,Если только, конечно, не верить ничьим предсказаньям.Ветер смоет следы наши в серой дорожной пылиК стародавним, заросшим, забытым людьми переправам,В край, где жизнь человечью нельзя разменять на рубли,Где на совесть и честь суета не находит управы.Мы не знаем молитв, только это как раз не беда,Восклицаньям вдогонку негромко шуршат причитанья,И за нашей спиною погасят огни города,Если только, конечно, не верить ничьим предсказаньям.Мы оставим пророчества все толкователям снов,Да о чем говорить, ведь ничто в этом мире не ново,Но мы вспомним значенье когда-то разменянных слов –Сотворение мира всегда начиналось со слова.Начинается день, и в пути мы встречаем восходНад эпохой, которой никто не придумал названья,Над прекрасной эпохой, которой конец не придет,Если только, конечно, не верить ничьим предсказаньям.
1983«Мы уходим в предутренней мгле…»
Мы уходим в предутренней мгле,Не читая слепые приметы,На восход, подаривший землеМолодую религию света.И пророки походных колоннСочиняют под скрежет тележныйФилософию праведных войн,Философию нежности грешной.Купол ночи зажжен изнутри,Горизонт лег последим порогом,И в огонь сумасшедшей зариУпирается лента дороги.
1985«Ни болью, ни страхом, ни верой…»
Ни болью, ни страхом, ни веройМеня не изгнать из страны,Которую памятник серыйХранит от войны до войны.Под этой рукой всемогущей,Умелой и мертвой рукойМы строили райские кущи,Мы строили вечный покой.И тысячи бронзовых пугалНе дремлют, никто не забытЗабвением, загнанным в угол,Одетым в бетон и гранит.Над домом дарующих благаВластителей мыслей и тел –Кровавые сполохи флага,Восход вызывающе бел.
1989Маленькая абстрактная поэма
1.В каком-нибудь вестфальском старом замке,Что помнит первых Штауфенов тени,Что скуплен на корню каким-то янки,Шатаются без дела привиденья.Забыв генеалогию свою,Они промеж собою выясняют,Чей дух был в теле внука Барбароссы,Который на турнире сокрушилСемь рыцарей английских или датских,А может – семь племен индейцев сиу,А может быть – семь русских броненосцев,Затопленных у острова Цусима,А кто не верит – может посмотреть.
2.В каком-то городе провинциальном,Где к ночи свет в окне – такая редкость,А фонари на улице побитыЕще две революции назад,Бредет подслеповатый караульщикИ вновь кричит: «В Багдаде всё спокойно!»И лупит колотушкой что есть сил,Чтоб горожане мирно засыпали,Поверив, что в Багдаде всё спокойно,А раз спокойно где-то, то и здесьВсё может быть спокойно этой ночью.
3.А где-нибудь в верховьях АмазонкиЗатеряно невиданное плато,Где не был ни ученый, ни солдат,Ни браконьер, ни пастор, ни чиновник,Чтобы присвоить имена своиРучьям, цветам, деревьям и нагорьям.И чудища, что здесь пока живутПо странным и невиданным законам,Признали бы как ровню человека,Еще не зная привилегий тех,Что он перед природою имеет.
4.А на какой-то розовой планете,Летящей возле голубого солнца,Не меньше лет отмерив, чем Земля,За телескопом из хрустальных стеколВ застиранной до серости рубахеСидит простоволосый астроном.Он видит сквозь причудливые стеклаУсталую и юную планету,Какой-нибудь вестфальский старый замок,Какой-то городок провинциальный,Какое-то нехоженое платоИ самого себя каким-то чудом,Которое ничем не объяснить.
5.Не объяснить, не вспомнить, не придуматьТого, как держат равновесье мираТе призраки распроданного замка,Те жители домов, объятых страхом,Те чудища нехоженого платоИ даже тот всевидящий старик,Что телескопом подпирает небо.
1985За тысячу лет до ближайшего чуда