— Ребята, поднимайтесь. Это надо видеть.
Я поднялся по тросу, оседлал забор и изумленно вытаращил глаза. Прямо посреди улицы, пропахав асфальт, лежал тот самый бот, на котором улетели Алые. Бот был огорожен желтой лентой, как обычно отмечают места дорожных работ или каких-либо происшествий.
Недалеко от бота лежал труп пожилой женщины. Многие стекла в домах были выбиты, кое-где на стенах можно было увидеть следы от пуль. Мертвая, звенящая тишина накрывала город, подобно стеклянному куполу, но где-то вдалеке раздался одинокий вскрик:
— Ощ аз рещ, ю ян рсамо!
Толик дождался, пока влезет последний член нашей ячейки, перекинул трос на другую сторону стены и спустился. Я соскользнул следом.
— Я кажется понял, что здесь произошло.
Мне очень ярко представилось это: в чистом, синем небе появился маленький четырехместный бот ржавого цвета. Он шел неуверенно, раскачиваясь и виляя. Зависнув на пару секунд, бот тяжело рухнул посреди улицы. Дверца в кабине открылась, и оттуда вышли… нет, уже не Женька, Борька, Серега и Иринка. Они были уже инфицированы, когда покидали Лагерь, и из бота под яркое солнце появились четыре монстра, во все горло кричавших «Ощ аз рещ, ю ян рсамо!». Наверное, началась паника; скорее всего, их застрелили пограничники, но слишком поздно. Дьявольское заклинание вырвалось на волю. Очевидцы тут же позвонили своим знакомым и, вероятно, повторили эти слова; а может, рядом оказались какие-нибудь представители средств массовой информации… наутро монстров были сотни, через сутки — тысячи, через двое суток эти слова слышали все. Я горько усмехнулся:
— Ну что, Женя, поверил ему? Он ведь действительно не солгал. Просто не сказал всей правды. Он вас использовал, глупые…
— Все, ребята. Кончился Белогорск. Да и вся страна, наверное.
— Должны же остаться хоть где-то живые!
— Где? Это ведь не вирус, это слово. В наш-то век информации разве его остановишь…
— А дети! Те, кто еще не прошел возрастание! На них же это не действует!
— Детей сожрали их родители.
Саша села на корточки, обхватила колени руками и горько, безутешно заплакала: мы знали, что у нее был младший брат, сейчас ему должно было быть восемь лет.
И у меня был брат, только старший; и если его не съели заживо в первые дни этого безумия, сейчас он бродит среди монстров и так же кричит эту фразу, будь она проклята. Как, впрочем, и родители. У Мишки с Игорем братьев и сестер не было, но были любящие родители, и Мишка с Игорем тоже понимали, что с ними стало. Один лишь Толик не имел родственников и мог позволить себе быть спокойным.
— Надо собираться. Пойдем, не время слезы лить.
— А куда идти? Куда? Если нет больше городов, если весь мир теперь — Болото? Куда идти нам?
— Не знаю. Знаю, что здесь оставаться нельзя.
Мы зашли в ресторанчик с огромным, в рост человека, окном из прочного стекла. За стойкой валялся труп бармена. Превратившись, он принялся жрать все, что попадалось ему под руку с полок, и жрал, пока не лопнул. В самом буквальном смысле. Мы вытащили труп на улицу, сели в кресла и замолчали. Через некоторое время Толик встал и вскоре вернулся с охапкой пакетиков соленого арахиса.
— Жуть как его люблю. Но очень дорогой. А теперь бери сколько хочешь… нормальной-то нет еды, вся испортилась.
Мимо ресторанчика прошел, волоча окровавленную ногу, зомби. Нас он не заметил, похоже, что он доживал свои последние часы.
— Значит, слушайте, ребята. Для начала мы как следует пообедаем, а потом забаррикадируем тут все, найдем какие-нибудь одеяла и выспимся. Надо отдохнуть после перехода. Потом будем сидеть здесь и ждать, пока не сдохнет последний монстр: как вы могли уже заметить, они умирают.
— А потом?
— А потом выйдем и будем искать тех, кто выжил. Дети, сталкеры… попробуем попасть в ту деревню, про которую Максим рассказывал, хоть и не верю я в нее. Будем искать. Что-нибудь да получится…
Слова Толика прервала пулеметная очередь. Мы повскакивали с кресел и подбежали к окну. По улице, сминая автомобили и кроша асфальт, прямо на нас двигался бронетранспортер. На его люке сидел человек в военной форме, башенка с пулеметом вращалась, выискивая цель. Толик схватил меня и Сашу за шиворот и оттащил от окна:
— Тихо! Не высовывайтесь! Думаете, нам рады будут? Бот наверняка их был!
Мы пригнулись, но было поздно. Человек заметил нас, спрыгнул с брони и подошел к окну.
— Есть живые? Отзовись, не то из гранатомета выстрелю!
Пришлось открыть дверь и выйти из укрытия. Человек, увидев нас, улыбнулся.
— Это вы — сталкерская ячейка «Покойники»?
— Да, мы. Но откуда…
— Наш правитель просит у вас встречи с ним.
— Что? — безмерно удивился я. — президент?
— Не президент. Правитель.
— Тихо, дай-ка мне спросить. — отстранил меня Толик. — а скажите мне, что будет, если мы откажемся?
— Мне приказано в этом случае расстрелять вас.
— Ничего себе просьба… а если случится так, что не ты нас, а мы вас?
За год на Болоте мы научились понимать друг друга без слов. Толик еще не договорил, как человек в военной форме оказался под прицелом четырех штурмовых винтовок. Его рука непроизвольно дернулась к автомату, но вовремя остановилась.
— О чем тогда попросит ваш правитель, а?
— Ни о чем не попросит. Вас найдут и убьют другие. Нас много, гораздо больше, чем ты думаешь. И потом, разве вам самим нужно это? Вы хотите вечно скитаться по Болоту? Потому что тогда в города вам входа не будет.
Толик махнул рукой, мы опустили оружие.
— Хорошо. Да, ребята?
— Ну вот и замечательно! Залезайте внутрь.
Бронетранспортер, не задерживаясь, домчал нас до посадочной площадки, где мы пересели в небольшой, вытянутый подобно веретену бот. Во время полета нас ненавязчиво попросили разоружиться; вздохнув, мы отдали оружие. К моему удивлению, взрослые и даже пожилые военные обращались с нами так, словно мы были не меньше, чем особами королевской крови. Откуда-то появились бутерброды и термос с кофе; Толик, осмелев, спросил:
— А закурить у вас не найдется? Два дня без сигарет.
Военный ушел в кабину пилота и вернулся с пятью пачками дорогущего «Де люкса». От никотина на меня нашло благодушие, и я попытался разговорить наших конвоиров. Они отвечали вежливо, но односложно и разговор угас.
Я успел подремать в мягком кресле, проснулся от толчка: бот приземлился. Нас вывели наружу.
— Где мы?
— В столице.
— Не узнать…
Столичный город пострадал куда больше провинциального Белогорска, многие здания были разрушены пожарами. Мы вновь пересели в бронетранспортер и вскоре подъехали к большому белому зданию Центра, того самого, где все для меня начиналось.
— Входите.
Нас встретил молодой человек в пиджаке с невыразительным лицом и поманил за собой:
— Правитель желает вас видеть немедленно.
Навстречу нам попалась девочка лет тринадцати.
— Дядя Юра, а Сережка опять дерется!
— Иди, иди… — отмахнулся от нее наш провожатый. Мы шли по длинному коридору, заглядывая в открытые двери; здание было битком набито детьми всех возрастов, от грудных младенцев до пятнадцатилетних. Старше не было. Я толкнул локтем Толика:
— Видишь! А ты говорил…
За одной из дверей я мельком увидел толстого человека в белом халате.
— Профессор Васильев! — я дернулся к двери, но провожатый не пустил меня.
— Потом, все потом.
Сопровождающий вел нас вниз по лестнице. Видимо, здание Центра было выстроено по тому же принципу, что и наш Лагерь: куда большая часть его находилась под землей. Не совсем понятно было, правда, зачем понадобилось оно среди Города.
Перед нами открылась дверь, сопровождающий удалился, а мы осторожно вошли. Это был огромный зал, освещенный великолепной хрустальной люстрой. Под нашими грязными ботинками мягко шуршал толстый старинный ковер, и прямо посреди зала стоял широкий обеденный стол из настоящего дуба, украшенный изысканной резьбой и прикрытый бархатной скатертью.
Но самое первое, что привлекало внимание входящего — черная дыра в рост человека на том месте, где по логике вещей должен был быть камин. Дыра была закрыта дверцей из бронированного стекла, и тем не менее от нее веяло холодом.
Сидящий за столом человек сделал приглашающий жест рукой:
— Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста. Я ждал вас.
Глава 10
Я узнал его. Это был тот самый старичок, которого мы видели на экране древнего компьютера в лаборатории. За сорок с лишним лет он почти не изменился.
— Кто вы? Откуда вы знаете нас? — спросил я.
Старичок улыбнулся.
— Воспитанные люди сначала здороваются.
— Здравствуйте. Кто вы? Откуда вы знаете нас? — взял слово Толик. Когда он был не в настроении, у него проявлялся редкий дар выводить из себя людей. Мы все знали об этом, и я на всякий случай легонько пнул его под столом: не начинай!