Поль лег на позицию, мягко передернул затвор снайперской винтовки и задумался. Им надо продержаться до сумерек. Потом можно отходить. Позади них, в нескольких часах пути, есть еще одно удобное для обороны ущелье. Если добраться, то можно и там повоевать. Чтобы задержать этих злых и бородатых мальчиков. А потом уходить к Демидовску. Рвать когти, как любит говорить Карим. До самого берега Амазонки, где есть русский блокпост.
Взрыв! Сработала мина, поставленная на тропе, и отправила к Аллаху самых быстрых и нетерпеливых. Эхо повторило взрыв и дикие крики оставшихся в живых. Поехали!!!
Вдох — полувыдох — цель… Нардин приник к оптическому прицелу. Один из бандитов начал подниматься из-за камня, вскидывая к плечу гранатомет. Выстрел! Пуля ударила чеченца в грудь, и он начал заваливаться назад, еще поднимая к плечу оружие. И даже успел выстрелить. Граната ушла вверх, но через тридцать метров ударилась в скалу и взорвалась, осыпая людей осколками стали и камня. Кто-то закричал от боли.
Пулемет бил короткими, точными очередями. Злыми и хлесткими, как удары бича. Иногда, если бандиты лезли вперед, Шайя, хрипло матерясь, давал длинную очередь и прижимал нападавших к земле. Бандиты искали укрытия, а некоторые из них оставались лежать на камнях. Тела убитых вздрагивали, когда в них попадали пули, и казалось, что они еще живут. Живут и пытаются отползти и спрятаться за камни, чтобы скрыться он этих сумасшедших, засевших на перевале.
Бой шел уже несколько часов. Легко отбили первую, плохо организованную атаку, но чуть не пропустили группу абреков, которая пошла вперед под хорошим огневым прикрытием. Вовремя заметили. Очень вовремя. Абреки не успели подобраться, их удалось сбросить вниз. Несколько гранат, отправленных Каримом, сделали свое дело.
— Ты там живой? — послышался веселый голос Шайя.
— Живой, — ответил Поль.
— Ну и славно, — тяжело засмеялся Карим. — А то мне одному будет скучно. Патронов много осталось?
— Еще повоюем.
— Ну и хорошо, Поль. Это очень хорошо, — сказал Шайя и начал набивать магазин для «калашникова», — значит, еще живем…
Затишье длилось недолго. Прошло двадцать минут — и над камнями, где засели бандиты, расцвел цветок пулеметного огня. Пули ударили по скалам, брызгая каменной крошкой.
— Вот бродяги, — Поль едва успел поменять позицию и укрыться за камнем. Осколком гранита ему рассекло висок. Он стер ладонью выступившую кровь, зло выматерился и осторожно выглянул из-за камня.
Вечерело. Солнце уже уходило за перевал. Приближались сумерки. Атаки становились короче, но злее. С какой-то тупой безысходностью бандиты лезли вперед. Умирали, корчились в агонии, но лезли.
Все, патронов для «ремингтона» больше нет… Нардин, не размышляя, размахнулся и отправил оружие в пропасть, темнеющую с левой стороны от них. Больше она не понадобится. Винтовка прочертила воздух короткой черной молнией и исчезла. Поль взял автомат и устало вытер пот. Все-таки тяжело воевать, когда тебе пятьдесят лет…
— Сколько же вас там собралось, бродяги? — зарычал он и выбил опустевший магазин. Несколько выстрелов — и откатился в сторону, меняя позицию. Взвизгнула рикошетом пуля. Сбоку, перемежаемый грохотом пулеметных очередей, слышался свист. Это Карим распевал старую, полузабытую песню, путая слова и перемешивая их с руганью.
И это хорошо. Значит, еще живем! Нардин занял новую позицию. Тяжело упал за камни, едва успев спрятаться от пуль, свистнувших на головой. Все чаще приходилось перемещаться между камнями — бандиты хорошо пристрелялись. Выстрел! Поль свалил еще одного наглого абрека, который подставил голову под пули. Убитый дернулся и мертво завалился на бок, оставив на камне красное смазанное пятно.
Еще один…
Солнце уходило за перевал. Как жаль, что мы не можем ускорить это неспешное движение. Или замедлить. Остановить и повернуть время вспять, чтобы что-то изменить в своей жизни.
Поль Нардин погиб первым. Когда менял позицию. Пуля ударила сбоку, в грудь, и пробила сердце. Можно сказать, что он даже ничего не почувствовал. Только сильный удар — и перед глазами стремительно завертелись скалы. Твердый, нагретый солнцем гранит закружился, превращаясь в невиданный каменный цветок. Ослепительно блеснул изящными звездными гранями — и наступила темнота…
Уже смеркалось, когда наверх, прикрывая друг друга, выбрались бандиты. Они гортанно перекликались, внимательно осматривая площадку. Один из них подошел к мертвому Полю Нардину. Это был араб, заросший бородой по самые глаза. Он хотел обыскать убитого, но послышался злой окрик, и араб отдернул руку.
Следом за бойцами на площадке появился высокий чеченец. Шевелюра с обильной проседью, смуглое, дочерна загорелое лицо. Орлиный профиль и карие, немного грустные глаза. Он двигался тяжело. Поднимаясь на площадку, споткнулся и выругался. Да, в его годы уже трудно воевать. Выцветшая до белизны разгрузка, истертый и порванный камуфляж. На правом, обезображенном шрамами плече, белела свежая повязка с пятнами крови. Он молча миновал своих подчиненных и подошел к Кариму.
Шайя лежал на земле, окруженный несколькими бандитами. Судя по всему, рядом с ним взорвалась граната. Карим лежал на боку, прижимая руки к развороченному осколками животу.
— Умар… — прохрипел Шайя, — все-таки добрался… паскуда… — Он попытался плюнуть, но сил уже не было. Кровь, перемешанная со слюной, стекала по черной, с проседью, бороде и капала на порванный, набрякший от крови жилет.
— Вот мы и встретились, Карим. Не рад?
Гаргаев устало опустился на камень рядом с раненым. Бросил взгляд на пулемет с разбитым прикладом. Внимательно посмотрел на Карима. Немного помолчал, обвел взглядом площадку и покачал головой. Взгляд был грустным. Да, он все-таки рассчитался с этими парнями. Но какой ценой?
— Ну что молчишь, Карим Шайя? Поговорим?
— Извини, Умар… у меня… не так… не так много времени… Ты… ты немного ошибся… с расчетами, — Карим усмехнулся и разжал правую руку.
Звякнула предохранительная скоба, и на гранит упала граната…
ЭПИЛОГ
22 год по летоисчислению Нового мира.
База Ордена по приему переселенцев и грузов.
Никита Нардин вышел из отдела логистики и, прищурившись, посмотрел на солнце. Сегодня хороший день. Удачный. Дела на Базе Ордена удалось закончить без привычной волокиты. Напоследок даже успел забежать в отдел по приему переселенцев, чтобы передать списки людей, которых в Демидовске ждут как можно скорее.
Светлана — красивая блондинка, работавшая в этом отделе, была совершенно без настроения. Она молча приняла списки, не отреагировала на дежурную шутку и пообещала сделать все, что в ее силах. Вопреки обыкновению, она даже не спорила. Никита удивленно хмыкнул. Ее глаза были покрасневшими, а веки немного припухли. Видно, кто-то довел до слез. Начальство? Да, оно здесь зубастое. Ладно, это ее дело…
Он вышел из кабинета и столкнулся с мисс Майлз. Женщина, судя по ее виду, хорошим настроением тоже похвастаться не могла. Лицо было покрыто красными пятнами. Она нервно сжимала в руке платок.
— Добрый день, мисс. — Никита посторонился, пропуская женщину.
Она зло кивнула, гордо вскинула голову и пошла по коридору. Даже походка была какой-то дерганой. Как у марионетки. Хотя так она и выглядела. Сухая, как вобла. Дурдом какой-то… Парень поморщился и пожал плечами. Все нервные, того и гляди укусят. Он вышел на улицу и вдохнул горячий, напоенный солнцем воздух. Сейчас пообедать — и в путь. Впереди долгая дорога. Сначала поездом в Порто-Франко, а потом на транспортном судне до Шанхая. Оттуда, если все сложится удачно, — в Куинстон. Есть там несколько неотложных и очень важных дел. С «нашими ирландскими товарищами», как любит говорить один полковник из Демидовска. Последнее время Никите часто приходилось ездить по этому маршруту.
Он спустился по ступенькам, миновал ворота со скучающим охранником на посту и через двадцать минут подошел к бару. По левую сторону виднелась площадь с фонтаном. На здании висела запыленная вывеска: «Бар „Рогач“». За деревянной стойкой, сделанной в нарочито грубом деревенском стиле, стоял хозяин — толстый армянин по имени Арам. Он увидел посетителя, и лицо расплылось в широкой улыбке.
— Здравствуй, Никита-джан! — Он перестал вытирать и без того чистую стойку бара и приветливо махнул рукой. — Рад тебя видеть, дорогой! Что так поздно? Достали бюрократы, да?
— Не то слово, — отмахнулся Никита и взгромоздился на табурет у барной стойки, — все злые и нервные.
— Кушать будешь? Такие отбивные есть — пальчики оближешь!
— Конечно, буду. Давай и отбивную, и кружку пива, и свой фирменный салат. Все давай. Я голодный как волк.