— Хватит тебе! Попробуй-ка появиться у этого ларька в школьной форме. Нас обязательно кто-нибудь засечет.
— Давай оставим ранцы и фуражки у меня.
— У тебя?
— Ага! Там сейчас только мама и старшая сестра.
— А отец? На работе?
— Отец… — В глазах Хирамэ впервые за все время появилась грусть. — Он умер. Когда я был маленький.
— Ой! А твоя сестра учится?
— Нет. Она вышла замуж, но ее муж сейчас в армии.
В окне вагона проплывали ряды домов, освещенных унылым послеполуденным солнцем. Одзу вспомнил, как накануне их сосед уходил в армию, как родня и жители ближайших улиц махали ему флажками. Япония, словно в болоте, погрязла в войне, которую она вела в стране, расположенной далеко за морем.
— Пойдем съедим по штучке. Есть десять сэн?
— Есть-то оно есть, но…
— Если не хватит, стащим у сестры какую-нибудь книжку, отнесем к букинисту.
— Ты такими делами занимаешься?
— Занимаюсь. Иногда.
С глухим стуком электричка остановилась на какой-то остановке, и в вагон с криками ворвались парни из другой школы. Это была средняя школа К., ученики которой по какой-то причине не ладили со сверстниками из школы Нада.
— Ха! Вкус калписа — вкус первой любви? Хорошо сказано! — Один из парней заметил Одзу и Хирамэ и крикнул еще громче: — Эй, надовцы! Чего уставились?
Поводом для агрессии послужило то, что Хирамэ, моргая, рассеянно смотрел на вошедших.
— Не обращай внимания, — тихо проговорил Одзу. — Сделай вид, что их нет вообще.
Однако молчание надовцев только раззадорило их противников:
— Ну и вонища! Они тут напердели, что ли? Задохнуться можно.
Остальные пассажиры раздраженно молчали. Одзу шепнул Хирамэ: «Выходим!», и они шагнули к двери, которая была как раз напротив. Если дойдет до драки, им точно накостыляют. Драться придется с тремя здоровыми парнями, и на Хирамэ особой надежды нет.
Как только электричка остановилась у сосновой рощицы, росшей вдоль реки Асиягава, Одзу быстро соскочил с подножки. За ним неуклюже слез Хирамэ.
По выбеленному руслу реки струился хилый поток. Через рощу на велосипеде проехал какой-то дядька.
— Эти пацаны… они идут за нами, — хрипло прошептал Хирамэ, оглядываясь. — Что делать-то?
— Говоришь, что делать? — разозлился Одзу. — Ввяжемся в драку — они нам навешают. Потому что сильнее. Ты в себе уверен, если придется драться?
— Не-а. Я привык, что меня колотят, так что мне все равно.
— Все равно ему!.. Зато мне не все равно!
Справа тянулась изгородь. В этих местах располагались большие особняки богатеев. На выгоревшей под солнцем дороге, которая пролегала вдоль реки, почему-то не было ни души.
— Эй, вы, надовцы! Стойте! — послышались голоса преследовавшей Одзу и Хирамэ троицы. — Стоять, говорят!
— Чего? — Одзу обернулся, ничего другого не оставалось. — Чего вам надо?
— Думали, можно на нас пялиться и вам сойдет?!
— Да вы сами стали пялиться!
— Так, значит? Лады! Вы начали — мы закончим!
Один из парней подбежал к Одзу и Хирамэ — ранец колотил его по спине — и преградил им путь:
— Ну-ка давайте! В речку быстро!
— Не дождетесь, трусы! Вас трое. Хотите трое против двоих?
— Ишь ты! Тогда давай один на один! — Парень, похоже, знал толк в драке. Он скинул ранец, прислонил его к сосне и спрыгнул в заросшее травой и усыпанное мелкой галькой речное русло.
— Ну иди сюда! Один на один!
У Одзу не было выхода — пришлось снять ранец, скинуть китель. Уверенности, что драка закончится в его пользу, не было, но уж раз дошло до такого, дело требовалось как-то довести до конца.
Он стал спускаться по берегу, и в это время Хирамэ схватил с обочины камень и швырнул его в противника Одзу.
— Уй-я! — отбив камень рукой, крикнул парень. — Этот гад камнями бросается. Сволочь!
Двое его приятелей схватили Хирамэ сзади и заломили руки. Он забился и запищал, как раздавленная лягушка.
Одзу прыгнул на соперника, но тот увернулся и заехал Одзу по коленке массивным башмаком. В следующий миг, вцепившись друг в друга, они покатились по земле.
— А ну-ка прекратите! — раздался громкий окрик. На том берегу реки откуда ни возьмись возникла женщина, наверное, шла куда-то по хозяйственным делам. — Кто-нибудь! Тут мальчишки дерутся!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Через пять минут…
Одзу лежал на отлогом речном берегу и смотрел в небо. Напуганные появлением домохозяйки, парни из школы К. быстренько надавали Одзу и Хирамэ пинков и тумаков и умчались как вихрь. Чувство досады и жалости к себе, которое испытал Одзу из-за того, что его избили, оставило в его душе след, как от горячего утюга. От этой раны все еще поднимался дымок унижения.
— Козлы! — прошептал он, подложив обе руки под голову и глядя в голубое небо. — Попадетесь мне в следующий раз, каждому из башки треугольник сделаю! — Одзу, однако, хорошо понимал, что природная робость не позволит ему отомстить, даже если он опять встретится с этими парнями. И от того, что он это понимал, было еще досаднее. — Запомни это!
— Да ну их! — услышал он рядом голос Хирамэ, как всегда тусклый и безучастный ко всему, несмотря на то что их обоих здорово отлупили. — Было бы из-за чего напрягаться.
— Значит, тебе на все наплевать? Ты же нашу школу позоришь! — Одзу не приходило в голову, что говорить о чести школы в нелепой ситуации, в которой они оказались, просто смешно. — Неужели у тебя нет ни капли привязанности к родной школе?
— Какая еще привязанность, когда драка идет? — моргая, проворчал Хирамэ.
— Ладно, твое дело. Но когда-нибудь я заставлю их заплатить за все.
— Ты? И как же ты это сделаешь?
— Подумаю, как сделать. Я вообще люблю думать.
Одзу поднялся на ноги и посмотрел на Хирамэ. Китель у того был порван на плече, на тыльной стороне ладони кровь.
— Глянь! У тебя кровь течет!
— Наплевать! Пошли отсюда.
— Носовой платок есть?
— Не-а.
— У тебя китель порван.
— Эх ты! Сестра опять беситься будет.
Мальчишки покинули место битвы. Хирамэ на ходу, как собака, зализывал царапину на ладони. До шоссе, где была остановка трамвая, предстояло долго идти по белой дороге вдоль реки; вокруг по-прежнему ни души.
— Не больно? — обеспокоенно поинтересовался Одзу. Хирамэ заморгал и покачал головой. Одзу попытался подладиться под товарища:
— Сядем в электричку — люди заметят. Может, зайдем в аптеку, купим бинт?
Вдалеке остановилась электричка, из нее вышли две школьницы в матросках с красными портфелями в руках и зашагали навстречу Одзу и Хирамэ.
— О нет! Это же девчонки из гимназии Конан. — Одзу напрягся, перевел взгляд в сторону реки. Он очень остро, до боли, чувствовал людей, но в крайней ситуации не мог посмотреть человеку прямо в глаза.
Когда они проходили мимо девчонок, Одзу уловил неопределенный сладковато-кислый аромат, и еще ему показалось, будто он всей кожей ощущает белизну матросок.
— Ой-ёй! — воскликнула одна из школьниц. Тогда у Одзу и в мыслях не было, что в эту секунду решалась судьба и ход всей жизни Хирамэ.
— Ой-ёй! — За три года, что Одзу проучился в средней школе[13], с ним ни разу не разговаривала ни одна девчонка из Конан.
Но сейчас…
— Ой-ёй! — произнесла девчонка в белой матроске, глядя на Одзу и Хирамэ. — Этот мальчик ранен. У него кровь!
Одзу от удивления застыл на месте, будто кол проглотил.
— Э? — Хирамэ в свойственной ему манере поспешил спрятать кровоточащую руку за спину.
— Ты так всю одежду испачкаешь.
Заговорившая с ними девчонка была загорелой, с большими глазами. Открыв их еще шире, она обращалась к Хирамэ по-свойски, совсем как к брату. Такого просто быть не могло. В то время для подростков разного пола считалось неприличным не только прогуливаться вместе, но даже просто о чем-то друг с другом поболтать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— У тебя есть марля? Ты вроде взяла сегодня в медпункте… — обернулась девчонка к подруге. — Надо ему дать.