– Кларисса! – закричал я.
Она недоуменно посмотрела на меня.
– Перси? Ты что тут делаешь…
Новый перьевой залп оборвал ее на полуслове – черные оперенные стрелы просвистели рядом с головой Клариссы и вонзились в стену.
– Это моя школа, – объяснил я.
– Ну и повезло мне, – проворчала Кларисса, но она была слишком занята схваткой, чтобы продолжать в том же духе.
Я снял колпачок с авторучки, которая тут же превратилась в бронзовый меч трехфутовой длины, и присоединился к битве – принялся размахивать клинком, отражая летящие перья и снося птичьи головы. Мы с Клариссой рубили и кололи, пока от птиц не осталась только груда перьев на земле.
Оба мы тяжело дышали. И я обнаружил на себе несколько царапин. Я извлек перьевую стрелу из руки – перо вошло не очень глубоко. Если оно не отравлено, то за последствия можно не опасаться. Я вытащил из кармана куртки мешочек с амброзией – он всегда там лежал на всякий пожарный случай, – разломал кусочек пополам и предложил половинку Клариссе.
– Не нужна мне твоя помощь, – пробормотала она, но амброзию взяла.
Мы откусили по маленькому кусочку – много нельзя, ведь это пища богов, если чуть-чуть переберешь, может сжечь тебя так, что и пепла не останется. Я думаю, поэтому разжиревших богов на свете и не бывает. Как бы там ни было, но через несколько секунд все наши синяки и царапины исчезли.
Кларисса засунула меч в ножны и отряхнула джинсовую курточку.
– Ну ладно… пока.
– Постой! – воскликнул я. – Не можешь же ты так просто уйти.
– Еще как могу.
– Что происходит, Кларисса? Что ты делаешь так далеко от лагеря? С чего вдруг эти птицы напали на тебя?
Кларисса отпихнула меня. По крайней мере, попыталась. Но я прекрасно знал все ее штучки. Я отпрянул в сторону – и ее качнуло вперед.
– Прекрати, – попросил я. – Тебя чуть не прикончили прямо перед моей школой. Значит, теперь это и меня касается.
– Нет, не касается!
– Я хочу тебе помочь.
Она тяжело вздохнула. Мне показалось, что Кларисса с удовольствием проткнула бы меня мечом, но в то же время, судя по отчаянию в ее глазах, она, похоже, попала в серьезную переделку.
– Это мои братья, – сказала она. – Они так прикалываются.
– Вот как?
На самом деле я ничуть не удивился. У Клариссы было много родни в Лагере полукровок. Все они задирали друг дружку. Наверное, этого от них и следовало ожидать, поскольку все они – сыновья и дочери бога войны Ареса.
– Кто именно? Шерман? Марк?
– Нет, – ответила Кларисса, и в голосе ее прозвучал такой страх, какого прежде мне не доводилось слышать. – Мои бессмертные братья. Фобос и Деймос.
Мы сели на скамейку в парке, и Кларисса рассказала мне все с самого начала.
Я не очень торопился назад в школу. Миссис Уайт наверняка решит, что медсестра отправила меня домой, а шестым уроком у нас был труд, там мистер Белл никогда не устраивал перекличек.
– Итак, что у нас получается. Ты взяла машину своего папочки, чтобы прокатиться, а теперь ее ищут.
– Это не машина, – проворчала Кларисса. – Это боевая колесница. И он сам сказал, чтобы я ее взяла. Это вроде как… испытание. Я должна вернуть ее на место до захода солнца. Вот только…
– Твои братцы похитили тебя вместе с этой машиной.
– Не с машиной, а с колесницей, – снова поправила она меня. – Понимаешь, они его официальные возничие… ну, те, кто правит колесницей. И они не любят, когда кто-то другой ее берет. Поэтому они выкрали колесницу, а меня прогнали с помощью этих дурацких птиц, стреляющих перьями.
– Эти птички – любимчики твоего папочки?
Кларисса с несчастным видом кивнула.
– Они охраняют его храм. Но вся беда в том, что если я не найду колесницу…
Вид у нее был неважный – она уже чувствовала, что проиграла. И я не виню ее. Я видел, как ее папочка Арес выходит из себя, и зрелище это не самое приятное. Если Кларисса ослушается его, то ей ой как достанется. Просто ой-ой-ой!
– Я тебе помогу, – предложил я.
– С какой это стати? – Кларисса одарила меня сердитым взглядом. – Мы ведь с тобой не друзья.
С этим я спорить не мог. Кларисса тысячи раз делала мне гадости, но тем не менее мне вовсе не хотелось, чтобы она или кто другой удостоился тумаков от Ареса. Я пытался сообразить, как получше сказать ей об этом, когда раздался мальчишеский голос:
– Эй, смотрите-ка! Кажется, она плачет!
Прислонившись к столбу, на нас глазел этакий великовозрастный балбес в драных джинсах, черной футболке и кожаной куртке. Голова повязана банданой, а из-за пояса торчит нож. А вот глаза у него… необычные, цвета пламени.
– Фобос! – Кларисса сжала руки в кулаки. – Где колесница, ты, шут гороховый?
– Ты же ее потеряла, – издевательски отозвался он. – Чего теперь меня спрашивать?
– Ах ты, маленький…
Кларисса вытащила меч и бросилась вперед, но стоило ей замахнуться, как парень исчез, а меч вонзился в столб. Фобос материализовался на скамейке рядом со мной. Он хихикал, но стоило мне приставить острие Анаклузмоса к его горлу, как смех прекратился.
– Советую тебе вернуть колесницу, – сказал я ему. – А то я рассержусь.
Он усмехнулся и попытался напустить на себя крутой вид, насколько это позволял меч, приставленный к шее.
– Кто этот твой маленький дружок, Кларисса? Значит, тебе теперь нужна помощь, чтобы выигрывать схватки?
– Он мне не дружок! – Кларисса вытащила меч из телефонного столба. – Он мне вообще никто! Это Перси Джексон.
Выражение лица Фобоса изменилось. Вид у него стал удивленный, может, даже испуганный.
– Сын Посейдона? Тот самый, который разозлил папу? Ну и дела, Кларисса! Ты тусуешься с заклятым врагом?
– Я с ним не тусуюсь!
Глаза Фобоса вспыхнули ярким пламенем.
Кларисса вскрикнула. Она принялась махать руками, словно на нее напали невидимые жуки.
– Пожалуйста, не надо!
– Эй, что это ты с ней делаешь? – спросил я.
Кларисса отступала по улице, бешено размахивая мечом.
– Прекрати это! – велел я Фобосу и чуть вдавил острие меча ему в горло, но он просто исчез и появился снова у столба.
– Ты тут не шуми, Джексон, – сказал Фобос. – Я просто показываю ей то, чего она боится.
Пламя пропало из его глаз.
Кларисса, тяжело дыша, рухнула на землю.
– Ах ты, гад, – выдохнула она. – Ну, подожди! Ты у меня получишь!
Фобос повернулся ко мне.
– Ну а ты, Перси Джексон? Ты чего боишься? Я ведь все равно узна́ю. Я всегда это знаю.
– Верни ей колесницу. – Я старался говорить спокойным голосом. – Я твоего отца не побоялся. Так что ты-то уж меня не напугаешь.
Фобос рассмеялся.
– Самое страшное в страхе – это сам страх. Так, кажется, говорят? Так вот, я тебе открою маленькую тайну. Я и есть страх![1] Хочешь найти колесницу – приди и возьми ее. Она за водой. Ты найдешь ее там, где живут дикие зверьки, – самое для тебя подходящее место.
Он щелкнул пальцами и исчез за завесой желтых паров.
Вот что я должен вам сказать. Я встречал много всяких божков и монстров, которые мне не нравились, но им всем далеко до Фобоса. Мне не нравятся задиры, и я никогда не ходил в школе в отличниках, но большую часть жизни провел в борьбе с уродами, которые хотели напугать меня или моих друзей. Увидев, как Фобос смеется надо мной и как он одним своим взглядом сбил с ног Клариссу, я решил его проучить.
Я помог Клариссе подняться. На ее лице блестели капельки пота.
– Ну, теперь ты готова принять от меня помощь? – спросил я.
Мы спустились в метро, поглядывая вокруг – не готовится ли какая-нибудь новая пакость. Но никто нас не тронул. По дороге Кларисса рассказала мне о Фобосе и Деймосе.
– Они – малые боги, – пояснила она. – Фобос – это страх, а Деймос – ужас.
– А в чем разница?
– Деймос, наверное, больше и уродливее, – нахмурилась Кларисса. – Он умеет здорово напугать сразу кучу народа. А Фобос… он как бы более индивидуального действия. Он может забраться тебе в голову.