Мир сыпался, скрежетал, ревел. Металлический гул ржавостью осел по ушам, оставив лишь одну цель. Больше ничего не имело значения: только лес рук впереди, только их жадные пальцы, стремившиеся вцепиться в горло.
Прыжок, еще один — руки нарастали друг на друга и сменялись. Оторванные кисти срывались осенними листьями. Щупальца изгибались, заставляли скакать по ветвям. Острые ногти цеплялись за одежду, и скоро Зай расстался с рабочей накидкой. Ее содрали первой.
Обманчиво тихо поднялись медные волны, предвещая цунами. Зай безжалостно кромсал ростки, пробиваясь сквозь них. Очередная срезанная кисть раскрылась, отколовшись от стебля. Ее место тут же заняла другая, ухватив за лодыжку. Зай отвлекся на нее, пропустив взошедшее из глубин шара полотно рук. Оно затопило пространство, перекрыло кислород. Жадные фаланги вгрызлись в кожу, заползли в ноздри, уши и рот, попытались завоевать глаза. На языке поселился отчетливый медный привкус. Промедление в секунду похоронило бы в паутине конечностей.
— Умри!
Зай укусил чужое запястье. Заточенные зубы лязгнули по металлу, оставив отвратительный осадок из жесткой крошки, но Зай вгрызся еще раз — и проткнул железо насквозь. Рот заполнило жидкое и вязкое тепло, придав сил. Зай перевернулся в коконе рук, разрезал его надвое и вывалился наружу.
Агония поглотила шар. Руки схлынули, затрепетали, принявшись латать дыры. Зай поднялся, выставил перед лицом меч. Лезвие раздвоилось вилкой, на нем проступили алые вены. Раскаленную рукоять скрепили с локтем цепи. Теперь оружие напоминало клыки животного, вырвавшиеся из предплечья.
Залечив раны, монстр ушел в глухую оборону. Зай усмехнулся. Все его существо кричало о том, что он должен сделать. Он желал крови, битвы и отчетливой победы. Бой звал его, и Зай больше не хотел сопротивляться. Когда плети вновь атаковали, он вспрыгнул на них, словно то были самые удобные канаты, и бросился к противнику, игнорируя защиту. Он был слишком быстр для того, чтобы обращать внимание на такую досадную штуку, как время. Он существовал вне времени, и впервые чувствовал себя по-настоящему свободным.
Многочисленные пальцы ощерились иглами. Зай будто и не заметил их, они скользнули по доспеху, залившему металлом грудь. Долгий замах — меч удлинился до размеров копья. Руки монстра вцепились в волосы, выдрав клок, запутались в одежде. Заю было все равно. Он подобрался в последнем рывке и с криком пронзил шар.
Все замерло. Движение и рокот сменила мертвецкая тишина, какая обволакивает уцелевшие после смерча дома: совершенно безразличная к оставшимся в живых. А потом шар раскроила трещина. Серая крошка посыпалась вместе с винтами и болтами. Шар опасно накренился, закряхтел и обрушился грудой металлолома. С рук слетело напыление, оголив кожу. Она проклюнулась сквозь медь и железо яркими бутонами кистей разных размеров. Большие и маленькие, бледные и темные, тонкие и полные. Подобно настоящим цветам они быстро завяли, ссохшись и утеряв свежесть.
Тело Зая вернулось к почти привычному виду: пластины стянулись к позвоночнику, меч принял форму руки, оставив напоминанием узкие кольца на фалангах. Зай посмотрел сквозь ладонь на луну, в его душе воцарился покой. Сейчас, стоя на руинах Аркуса, Зай был живее, чем когда-либо.
Торопливые шаги за спиной возвестили о гостях. Зай сглотнул остатки крови и утер рот.
— Я убью их всех, — сказал он, облизнув пересохшие губы. — Всех, одного за одним… И начну с тебя.
Он развернулся. Тени крыльями легли за спиной, лезвие чешуей продлило руку. Краски мира смешались в красно-черное месиво. Алые пятна пульсировали, выделяя цели; другие отдавали приглушенным холодом, не похожим ни на что, виденное раньше. Вещи, которых касался хлад, покрывал иней одинаковости, вызывая отторжение.
У входа стояли кукла и человек. Раздался выстрел. Зай отклонился вправо, пропустив первую пулю, и кинулся на перехват. Вторая только царапнула механическую руку, не задев. Меч вновь активировался.
— Приказ: уничтожить.
Зай пронесся мимо девушки так быстро, что ее светлые волосы растрепались, и обрушился на куклу. Лезвие располовинило его одним ударом. Девушка окаменела.
— Нет…
Голос был знаком, Зай медленно повернулся. Викки вцепилась в пистолет до побелевших костяшек. Она с ужасом смотрела на лезвие, с которого стекало масло. Зай отвел взор и опустил меч.
— Ты… Нет, это не правда.
Она с трудом справлялась с собой. Даже не видя ее лица, можно было сказать, что она плачет. Зай повел подбородком, дав свету очертить профиль. Викки жалостливо вжала голову в плечи.
— Нет… Не надо. Ты мне обещал… Ты можешь… Еще можешь остановиться. Я помогу тебе, я…
С губ сорвался судорожный вздох, грудная клетка поднялась и опала. Викки повезло, что Зай держался от нее подальше. Она напоминала юную версию Райви, невинную и не искушенную. Викки была чистой и не заслуживала того, чтоб испачкаться об него. Возможно, именно это сохранило ей жизнь. Вестник смерти прошел рядом, но все-таки ее не задел. Зай угрюмо ухмыльнулся. Хоть где-то он поступил верно. Хоть для кого-то.
— Поздно. Я уже мертв для них.
Лезвие будто перочинный нож спряталось в разодранный рукав. Вернувшаяся кисть сжалась, проверив надежность и крепость мышц. Как же все обернулось именно так? Почему?
— Теперь я сомбра.
Слово, прозвучавшее так, будто его сказали одновременно двое. Зай поднес пальцы к губам, едва коснувшись — неопровержимое доказательство случившегося. А он и не заметил. Думал, предполагал, но когда монстр поселился в голове и укоренился там… Не узнал. Лучший охотник. Какова насмешка! Нет оправдания такой беспечности.
Зай схватился за виски и рассмеялся. Смех, подобный лаю раненого пса, разлетелся по зале, эхом отразившись о стены. Викки не двигалась, потому Зай сам подошел к ней, пока дуло не уперлось в грудь.
— Стреляй в голову, чтобы наверняка убить. Не промахнись.
Тонкий палец лег на хвост спускового крючка, нежно к нему прижавшись. Зай улыбнулся и закрыл глаза.
Мгновения растянулись. Викки громко и прерывисто дышала, биение ее сердца отдавалось в ушах как собственное. Звуки стали ярче и насыщеннее, они сами рассказывали истории. Мир пропитался пресным ощущением чужого страха и собственным безразличием. Если бы Викки выстрелила, все стало бы намного проще. Но она не смогла.
— Уходи.
Щелкнул предохранитель. Викки опустила голову, крупная слеза затерялась в складке губ. Зай невольно протянул руку, но Викки отбросила ее, вытерев лицо рукавом серой формы.
— Разве ты не понимаешь?
Она не собиралась стрелять. По крайней мере, точно не могла этого сделать, а Зай не мог утешить ее, как ни хотел. Он больше не думал об убийстве, но это не означало возвращения к прежнему себе. Пути назад не было, они оба это знали.
— Они убьют тебя.
Чистая правда. Зай с усилием отвел взгляд от Викки и оглянулся на кучу рук на полу. Только что он готовился умереть, а после ее слов ему вдруг парадоксально и очень сильно захотелось жить.
— Пожалуйста, уходи. Я не могу потерять еще и тебя… Я… Пожалуйста.
Звонкий девичий голос будто переключил тумблер в голове. Зай повиновался ему, найдя мысль, за которую смог зацепиться. Новую задачу, цель своего бытия. Семь лет Аркус диктовал ему, что делать, и пусть временами приходилось творить страшные вещи, Зай верил в то, что так правильно. Теперь же он был абсолютно потерян. Свободен и потерян. И только Викки смогла придать всему смысл.
Зай сделал шаг назад, еще один… Сорвавшись, он подбежал к окну. Механическая рука разбила стекло, прозрачные куски впились в ночное небо. В лицо ударил ледяной ветер. Темно не было. Фонари-светлячки усыпали Лунный город до горизонта. С высоты они сливались в правильные линии, соединенные дорогами.
Челка хлестнула по глазам, когда Зай обернулся. Викки в одиночестве стояла в зале, полном высохших рук, у ее ног валялись остатки куклы. Она молчала и не сводила взора с Зая. Пусть само помещение окружал полумрак, теперь Зай видел это четко. Он видел каждую черту ее лица, дорожки от слез на щеках и почти сошедшиеся на переносице брови, искаженные болью. Викки открыла рот, но шум ветра перебил ее слова. Зай скорее угадал, чем услышал, короткое: “Беги”. И шагнул спиной вперед в окно.