Один из верных признаков настоящего «армянства»: «Вам 30, вы живёте с родителями и ездите на BMW». Только BMW у Даши не было. А из этого совершенно логически следовало, что добрая половина москвичей искомого возраста хотя бы на две трети армяне. Её друг, кстати, в том числе.
***
Сердце билось в груди Полины раненой птицей. Ей до сих пор не верилось, что Даша села с ней в машину. Стараясь не выдать дрожь, одолевающую поджилки и того гляди накроющую всё тело, Полина потянула на себя ремень безопасности.
— Не спеши, — осекла её Даша. — Я сказала, что отменю свои планы, если обнаружу, что ты действительно такая, как говоришь.
— Хорошо, — тихо согласилась Полина, отводя обратно ремень.
Если прохожему вздумается заглянуть в окно, он обнаружит в свете фонарей весьма пикантную картину. Полине было всё равно, даже если бы день, а гражданин — в очках Гарри Поттера. Она сидела под прожигающим дашиным взглядом, и на этот раз его грузность спрягалась с совсем другим огнём. Рука скользнула под край её полушубка и тронула живот сквозь ткань кофточки. Внутри всё сжалось, исступлённо откликаясь на лёгкое прикосновение. Глаза затянуло бурным дурьяном. Дыхание оборвалось снова, когда застёжка брюк легко подалась дашиным пальцам. Её запах, её тепло, близость её губ сводили с ума. Когда она проникла под трусики, Полина поняла, что веки закрываются, а мир разлетается на атомы. Нет, не те, которые от внезапного оргазма, а те, которые от долгого, почти невозможного, ожидания.
— Господи… — бесслышно проронила Даша одними губами.
— Теперь… веришь? — хрипло осведомилась Полина, очнувшись скорее от дуновения, нежели звука. Рука всё ещё была на её жаре, звеняще рядом самых чувственных зон, заставляя терять мысли и делая язык неповоротливым.
— Да…
«Назови меня ласково», — внутренне просила Полина, затаив дыхание. — «Назови, как раньше… Тогда я пойму, что тебе важна я, а не любая другая, которая просто сама легла под руку… под твои волшебные пальцы… чудесные невероятные пальцы… о, как же томительно застыли… Неужели не чувствуешь этой пульсации?.. Что же ты со мной делаешь?.. Не делаешь… просто разрываешь от желания…». Она почти слышала: «Сожми её». Готовая исполнить тут же, при ней, а она будет смотреть своим пытливым умопомрачительным взглядом… Всё это пронеслось в тронутой Полине за считанные мгновения, а Даша уже убирала руку. Она застегнула ширинку её брюк.
— Спасибо, — на автомате поблагодарила Полина, снова принимаясь за ремень.
— Ты выехать сможешь? Спереди прижали…
— Чтоб его!.. — ругнувшись, Полина с надеждой глянула в зеркало заднего вида.
— Посмотрю, сколько там отступа, — вызвалась Даша и нырнула за дверь в начинающуюся, пока ещё осеннюю, робкую метель.
Полина держала руку на переключателе передач, объяв ладошкой окат вершины и задумчиво поглаживая сбоку подушечкой изящного пальца. Пролетела искусительная мысль причпокнуть чужой бампер, как вполне беззаботно исполняли в Европе. Стали яиц и блондинистости у неё бы хватило. Аккуратность и нежность гарантированы. В таких делах главное: не оставлять наружных следов.
— Около полуметра, — вернулась Даша. — Помахать сзади?
— Нет, садись, — мягко скомандовала Полина. — Справлюсь.
Через пять минут они благополучно выбрались из западни, никого не задев. Авто заскользило, перемигивая огнями, по мокрому асфальту, на котором, едва долетев, массово умирали снежинки. Даша подумала, что небо плачет. Не навзрыд и сопливо, как гроза в начале мая, а зрело, с изморозью пережитых невзгод. Но хладнокровие неизбежно обмокало и таяло, касаясь любовницы земли. Её небо плакало, когда Полина переключала скорости или клала руку себе на бедро. Плакало у неё не только небо в тесных джинсах.
— Я тебе говорила, что ты очень возбуждающая? — Даша категорически не знала, что делать с трущими штанами и распирающим облаком.
— Раньше… Давно… — с грустным кокетством пожаловалась Полина. От похвалы опасно кружило голову, а ей следовало сосредоточиться на дороге. — Я так поняла, в итоге, тебя разочаровала?
Дашу по-прежнему немного удивлял разворот событий. Ядовитые обида и недоверие не могли рассосаться по щелчку. «Она просто решила занять досуг!» — кричала поляна тараканов. «Она играет и слишком хитра, чтобы ты это просекла!» — дебатировала другая. Пришёл петух, поклевал консилиум и заявил, сверкая перьями: «Она от меня без ума, это очевидно!». Но внутри превалировало совсем другое чувство: контуженное и самоотверженное на вертеле полининых действий, как этот штырь из коробки передач.
— Ты мне нравилась… Я не скрывала, как сильно… — многозначительно изрекла Даша.
— Но… не по реалу? — боль тоскливой бабкой просела в голосе, впрочем, с семками.
— Ну… — проговорила Даша. — Ты посоветовала кому-то похудеть.
— А ты назвала моих подруг курицами, — всё же колыхнула щепетильную тему Полина, осмелев под покровительством запертых дверей автомобиля на полном ходу.
— Тебе напомнить, что сначала ты моих — «сборищем дайков»?
— А как их называть? Братство Кольца?
— Если уж на то пошло, dyke — в переводе «дамба», — энциклопедически ознаменовала Даша. — В Америке это ругательство, уничижительный термин для неприглядных мужеподобных лесбиянок, почти на уровне dirty english. Ладно, многие не в курсе… Но само слово «сборище»…
— Даже если бы в курсе, — Полина слегка оскорбилась. — Не значит, что не могу использовать орусевший вариант. Мы не в Америке, а здесь этот термин поэтизировали… Даш, я не хотела никого обидеть. Всего лишь пыталась донести эпик-фейл, каким он был для моих подруг.
— Так ты знала?
— Думаешь, ты одна такая умная? — Полина скосила на неё, надувшись, как мышь на крупу. — Вон по лит-вечерам хожу, — нарочито небрежно вставила она, хотя не на шутку хотелось доказать Даше свою выделанность, тонкую атмосферность и вообще. — Между прочим, я много копаю.
— Картошку? — искренне заинтересовалась Даша. — Какую, например?
— Репку, — лавировала Полина. — Например, ты слышала что-нибудь про синестезию — соощущение? Учёным делать было нечего, и они научно доказали, что люди реально могут слышать цвета и видеть музыку. На Западе синестезия приписывается к феномену отдельных индивидов. Существует другая гипотеза, что все рождаются синестетиками, но потом это теряется. В древних восточных практиках способности к синестезии являются достижением духа. Если говорить о буддизме, совершенный архат может ощущать любое чувство через другое…
— Британские?
Полина не сразу нашлась от квантового скачка, но через мгновение ухмыльнулась уголком губ.
— Не помню — давно это было, — ответно иронизировала она с ностальгическим видом «по усам текло, а в рот, слава фаберже, не попало».
Как в случае с нежданчиком постельной ретивости, ум у Полины был возмутительно остер, хотя и абсолютно женственный. Тем оглушительней действовало его очарование, рождая безотчётное уважение и резкое отупение.
— Кстати говоря, — вольготно толковала Полина. — Было бы трудно почувствовать все изгибы твоего чудесного пальца, потому что там, в глубине, на самом деле, очень мало нервных окончаний. Литературные фикции из женских романов — байки тётушки Брехонте. Прости, но и тантра твоя вряд ли переломит ситуацию. Я бы больше ощутила прогалинки твоего пальца, просто сжав его в кулачке. Другое дело, скажем,…в преддверии глубины… там всё чувственно.
— Полин, а ты не заметила, что вывела сейчас два прямо противоположных заключения? — превозмогая оробелость, не смолчал честный ум программиста.