— И что, ты просто… отпустишь ее? Снова? – Ирка смотрела прямо мне в глаза, ожидая ответа, которого у меня не было.
— Я не знаю, что делать, Ир, — призналась я. – Мне нужно все обдумать. Я ничего не понимаю. Мне… Мне сложно. Я всю жизнь думала, что никогда не будет у меня снова такой истории. Я почти смирилась с тем, что никогда не встречу такую, как она. И вот, она, собственной персоной. И меня будто в прошлое окунуло. Все вернулось с новой силой. И я понимаю, что это не ностальгические страдания, я ее люблю. Ее нынешнюю, со всеми заморочками. Люблю, когда она смотрит на меня, люблю, как смеется, когда я ее щекочу, люблю, когда она говорит какие-то серьезные вещи, а между бровями складывается морщинка. Она… Она идеальна для меня, — я развела руками. – И я клянусь, что никогда такого не испытывала. Но что делать, как доказать ей все это – я не имею понятия.
— Ладно, может, ей нужно время, — пожала плечами Ирка. – Может, вернется сейчас в Москву, поймет, что без тебя жизнь не мила и… позвонит. Позовет к себе, и все будет хорошо.
— Ага. Ты сама в это веришь? – скептично заметила я. – В Москве ей точно будет не до меня. Там же работа, друзья, родители. Я там лишняя.
— Как знать, — не унималась Ирка. – Вот подожди с недельку и посмотрим.
— Конечно, подожду. Мне только это и остается, — грустно улыбнувшись, вздохнула я.
***
Она не позвонила через неделю. Через полторы тоже. На мои звонки тоже не отвечала. Она не позвала меня к себе и не сообщила, что без меня ей жизнь не мила. Зато я кое-что поняла для себя. Что я буду снова жалеть себя до конца жизни, если не использую все шансы. И если мой последний шанс – это собрать ноги в руки и уехать за ней – я на это готова. Потому что я знаю, ради чего я это делаю.
Я рассказала о своих планах Ирке, и она меня поддержала. Попросила лишь дождаться Рината, который должен был приехать прямо на днях. Меня ничего больше здесь не держало, поэтому я согласилась. Ашоту сказала, что беру отпуск с последующим увольнением. Он был в шоке, как и другие мои коллеги, особенно Петрович. Я не стала объяснять причину всего, лишь сказала, что переезжаю. У меня были кое-какие сбережения, Ирка сказала, что найдет, кому сдать мою квартиру, так что на первое время мне там хватит, вне зависимости от того, как воспримет мой приезд Богатырева. А работу механиком я уж точно в Москве найду. В этом у меня мало конкурентов.
***
Я уже собрала большую часть вещей, аккуратно их сложив и упаковав. Я выставила два больших черных чемодана на колесиках в коридор, чтобы они мне не мешались в спальне. И вечером, сидя в гостиной, я перебирала старые фотки, какие-то документы, чтобы взять что-то с собой, а что-то отдать на хранение Ирке. Вовсе ненужное перекидывалось в мусорную корзину, которая, к слову, была уже полной.
Перебрав весь стеллаж, я помыла его и поставила на место книги и статуэтки, убрав фотографии. Если тут будет жить кто-то другой, то им ни к чему мои воспоминания. Пройдясь критическим взглядом по комнате, я удовлетворенно кивнула – гостиная была готова к сдаче. Пройдя в ванную, я посмотрела на себя в зеркало. Волосы растрепаны, половина из них вывалилась из моей извечной «дули», лицо в пыльных полосах, некогда белая футболка тоже была в разводах.
Приедь я к Богатыревой в таком виде, наверняка бы получила порцию секса из жалости. Я усмехнулась своей мысли и пошла выливать таз с грязной водой. В этот же момент в дверь позвонили. Я наспех поправила прическу и пошла открывать, не имея понятия, кто мог пожаловать ко мне почти в девять вечера.
Я повернула замок и распахнула дверь. Вместе с холодным воздухом из подъезда до меня донесся знакомый аромат духов. Я уставилась на Богатыреву так, словно на пороге была не она, а по меньшей мере, Петрович в костюме шмеля на голое тело.
Я смотрела на нее, не веря глазам. Как? Откуда?
Тряхнув головой, я попробовала сложить буквы в слова и хотя бы поздороваться, но продолжила глупо пялиться на нее.
Богатырева тоже смотрела на меня так, словно ожидала увидеть за дверью моей квартиры кого-то другого. Но ей удалось быстрее справиться со своей растерянностью, чем мне.
— Ты сказала, что готова каждый день покупать мне банановое мороженое, — проговорила она и замолчала, словно это был вопрос.
Я чуть улыбнулась и кивнула, понимая, что на самом деле хочу кричать от ощущения счастья, которое начало волнами накатывать на меня, посылая толпу мурашек по коже.
— Я готова это проверить. Но если ты меня обманешь – я вырежу тебе почку. Ты знаешь, я это умею, — тоже слегка улыбнулась Богатырева, посмотрев на меня уже нежнее и теплее. Так, как я всегда хотела.
— Я сама отдам тебе свою почку, если обману, — прошептала я и, взяв ее за руку, втащила в квартиру.
***
— Почему… Почему ты вернулась? – спросила я, глядя на ее обнаженную грудь, которая вздымалась уже спокойно и ровно.
— Поняла, что ни от чего я не убежала и ничего не смогла забыть, — спокойно ответила она. – Я полюбила тебя, когда мне было семнадцать, и продолжила любить в тридцать. Только уже по-другому. Более…
— Осознанно? – подсказала я, понимая, что именно она хотела сказать.
— Да. Осознанно, — согласилась Богатырева.
— Я понимаю, о чем ты, — я взяла ее ладонь в свою руку и поцеловала каждый палец. – Так ты… Останешься?
— Ну, я думаю то, что я тут, говорит именно об этом, — усмехнулась она. – Иначе я бы не вынесла столько времени с Ринатом наедине. Я имею в виду с влюбленным Ринатом, — она закатила глаза. – Мы спали в машине по очереди. Он так спешил сюда, что сказал, никаких гостиниц и отелей. Мы только уже в области заехали в какой-то мотель сомнительного вида, полчаса отдохнули, приняли душ и поели. И снова за руль.
— Это мило. Ирка ждала его только послезавтра, — улыбнулась я.
— Я знаю, — усмехнулась Богатырева, – он хотел сделать ей сюрприз. Ну, и я тоже…
— Так она не знала, что ты приедешь? Ирка? – удивилась я.
— Нет. Никто не знал. Кроме Рината, конечно. Да я и сама решилась только несколько дней назад. Когда поняла, что… Москва за все это время так и не стала мне домом. Работа – да, я люблю ее. Коллектив приятный. Родители тоже там, но… Мой дом здесь. Да и устала я от московского ритма. Пока была тут, поняла, где мое место на самом деле.
— М-м-м, — недовольно проворчала я. – А я-то уж было решила, что ты из-за меня вернулась.
Богатырева рассмеялась и перевернулась, устроившись на мне.
— И из-за тебя тоже. Самую малость, — она засмеялась еще громче, когда я состроила обиженную гримасу. – Ладно-ладно, ты – это основная причина, — сдалась, наконец, она.
— То-то же, — усмехнулась я, положив руки на ее ягодицы.
— На самом деле, — продолжила Богатырева уже серьезнее, — я много думала о твоих словах. Понимала, что солгала тебе, но думала, что так будет лучше. Но когда вернулась туда, поняла, что даже работа больше не приносит мне того удовлетворения. И тогда стало ясно, что дело полностью в тебе.
— Лесь, прости меня, — серьезно проговорила я. – За то, что так повела себя тогда. Я думала, что поступаю правильно.
— Неважно, — покачала головой Богатырева. – Это все уже давно в прошлом. Я не хочу в нем жить. Оно подарило мне тебя, и оно же нас разрушило. Теперь я хочу жить в настоящем и будущем.
— Я надеюсь, что в этом настоящем и будущем есть я? – я улыбнулась, тая от зелени ее глаз.
— Даже не сомневайся, — проговорила девушка и поцеловала меня.
Понежившись в объятиях друг друга еще какое-то время, Богатырева снова улеглась рядом и спросила:
— А что за чемоданы стоят в коридоре? Ты куда-то уезжаешь? У тебя отпуск?
— Вообще-то да, — вспомнила я. – У меня отпуск, а потом… Я уволилась. Тебе Ринат не говорил? Я думала Ирка ему все разболтала.