Горы человеческих черепов, холмы ношеных ботинок разных размеров, включая детские, кучи очков, сквозь которые кто-то когда-то взирал на мир, возвышенности из женских, прекрасных когда-то кос — все это не подавляло, не угнетало, а убивало. Уничтожало.
Но еще выглядело выставкой чудовищных достижений фашистского хозяйства по переработке кому-то ненужных человеческих тел.
Здесь лежал убитый мир.
Я пошел к выходу, там обернулся, Сначала я прочел слова, выкованные из железа: «Йедем дас зайне», что означало «Каждому свое».
Потом мой взгляд провалился в даль, и картина, которую я увидел, потрясла меня своей гармонией.
Был летний солнечный вечер, а небо украшено розовыми сказочными облаками. Долина, лежавшая внизу, благоухала лесами, крошечными городками и реками, деревеньками с красными черепичными крышами.
И я сказал себе про то, что видел: это ад с видом на рай.
Таким был немецкий плен.
24
Алгеброй гармония не поверяется, вот в чем дело.
А лежачих не бьют.
Эх, Федот!