Николай Шмагин
Как провожают пароходы…
Девятая глава
Здравствуй, юность. Весна-красна
Под весенним солнцем снег осел, почернел, сквозь проталины проглядывала земля, журчали ручьи, пели птицы, а Ванька стоял рядом с матерью и бабушкой Маресьевой, зябко ёжась в своём старом пальтеце с собачьим, облезлым воротником, из которого давно уже вырос, и смотрел на усохшее личико бабушки Шмариновой, лежащей в гробу среди венков.
Смотрел, и с трудом представлял себе, что это та самая бабушка, которая одаривала его конфетками, давала на кино и мороженое. Не скупясь, делилась последним, была живая и ласковая со всеми, а теперь?..
Гроб стоял на двух табуретках, перед домом, вокруг собрались родные, соседи; старушки утирали слёзы, отец с дядьями стояли у изголовья, и Ванька впервые видел, как плачет отец.
Дядя Юра встал на скамеечку, чтобы быть повыше, вровень с братьями и фотограф щёлкнул своей лейкой, делая фото на память.
Мать с бабушкой тоже утирали слёзы платочками, им было жаль усопшую. Ванька с трудом сдерживался, чтобы не заплакать вместе с ними, но слёзы предательски наворачивались на глаза.
Рядом Вовка в шубейке вертел головой, с любопытством озираясь по сторонам. Поглядев на плачущих взрослых, тоже затих.
Отец с дядьями поцеловали мать в лоб по очереди, мужики подхватили гроб и понесли по улице, стараясь не оступиться в весенней грязи, к похоронному автобусу, чтобы ехать на кладбище.
Немногочисленная процессия шла следом, всё, как и полагается на похоронах обыкновенной старушки. Ванька с Вовкой шагали рядом с родителями, и Ванька во второй раз в своей юной жизни хоронил родных и близких ему людей…
В восьмом «а» классе шёл урок военной подготовки. Военрук в форме майора стоял у доски и объяснял классу устройство противогаза, тыча указкой в схему на плакате.
Ванька сидел в среднем ряду за третьим столом и слушал в пол-уха, поглядывая на сидящую рядом с ним Галю Петрову. Теперь она, Галя, была предметом его восхищения.
Внимательно слушая педагога, как и положено первой отличнице в классе, она, тем не менее, чувствовала пламенные взгляды соседа, и они ей были не неприятны, а даже наоборот.
Вместо привычной формы на заметно подросшем Ваньке был новый пиджак, да и вообще весь класс стал старше; девочки почти превратились в девушек, мальчишки в юношей, вместо пионерских галстуков на груди у них поблескивали комсомольские значки.
Класс поубавился; нет Симака, Пудова на камчатке, теперь его место облюбовал Боря Зубаренко, прочно расположившийся за последним столом.
Небрежно облокотившись на спинку сиденья, он поглядывал оттуда на остальных с видом превосходства и значимости к собственной персоне.
К Ваське присоединилась Люда Архангельская, и они оба внимали словам учителя, онемев от усердия.
Виктор Марков с Таней Журавлевой были теперь – не разлей вода, и шушукались о чем-то, уютно посиживая на своих местах.
Устинова с Юклутовой, за ними Глазырин с Кулагиной, Серенкова с Киселевой у окна, Саня Борискин, как всегда, один за столом, и другие, не менее знакомые лица – то есть класс за годы учебы превратился в настоящий коллектив, хотя и разный как по составу, так и по уровню знаний.
– Так, а сейчас Шмаринов продемонстрирует нам свое умение пользоваться противогазом. Хватит мечтать, идите к доске, – военрук вручил подошедшему Ваньке противогаз и засек время:
Ванька довольно ловко и быстро напялил противогаз на голову и встал по стойке смирно, вдыхая и выдыхая воздух, как положено.
Класс оживился, наблюдая за товарищем. Военрук был доволен:
– Уложился в срок, Шмаринов. Молодец, отлично. Кто следующий?
– Можно мне? – вскочил со своего места Васька и тоже на отлично сдал норматив. За ним выстроилась целая очередь из желающих показать свое мастерство. Военрук только успевал засекать время.
– Теперь все по местам. Приступаем к изучению стрелкового оружия. Сначала теория, и только потом практические занятия, – прервал он восторги мальчишек и вывесил на доску плакаты со схемами оружия: автоматы, винтовки, карабины, пистолеты предстали перед взорами восхищенных юношей, и тут прозвенел звонок, возвещая о начале перемены.
Мальчишки обступили военрука.
– А правда, что мы будем строевой подготовкой заниматься? – поинтересовался у педагога Славка Климов, весельчак и хитрован.
– Непременно, во дворе школы отличный плац получится. Мы и в тире постреляем, – подзадорил он еще больше будущих солдат.
– Я вам о победах русского оружия расскажу: о Суворове, Кутузове, маршале Жукове. О Сталинграде, Курске. Вы должны быть всесторонне подготовленными к службе в нашей родной Советской армии, как будущие призывники. Защитники Родины.
Девочки с интересом прислушивались к диалогу мужчин, но звонок на урок прервал их диспут и военрук удалился, нагруженный плакатами.
Урок труда был менее увлекательным, зато полезным; девочки под руководством опытной мастерицы стали осваивать азы кройки и шитья, увлекшись настолько, что позабыли обо всем на свете, рассматривая образцы одежды и усваивая все необходимые навыки в работе.
Мальчишкам в производственном цехе было сложнее; посматривая на верстаки с инструментами, станки, они стояли перед мастером в ожидании заказов – что же на сегодня придумал для них этот неугомонный трудоголик в синем рабочем халате?
– Сегодня мы займемся столярным мастерством. Есть умельцы?
– У меня дед столяром был, – выступил вперед Ванька.
– Вот и чудно. Посмотрим, чему ты у него научился, – оживился мастер, подводя ребят к заготовкам на верстаках. – Разбирайте инструменты, бруски, вот вам чертеж на изготовление табурета, и за дело.
Вначале дело не клеилось, но мастер показывал, подсказывал, и вскоре ребята так увлеклись, что спустя некоторое время вместо брусков и дощечек в их руках были почти готовые табуретки…
Ванька забил последний гвоздь и, отложив молоток в сторонку, попробовал свое изделие на прочность: табурет стоял не шатаясь.
– Федор Мокеич, готово! – объявил он первым.
Мастер подошел и придирчиво осмотрел работу своего подопечного. Изъянов почти не было, и он одобрительно похлопал Ваньку по плечу:
– Неплохо для начала. Выйдет из тебя столяр, школа чувствуется.
– Я тоже сделал, посмотрите у меня, – подскочил к мастеру Васька.
Ребята обступили мастера и он начал оценивать их труды, пряча улыбку в усы, дабы не обидеть расстаравшихся работников…
– Наш Ваня на демонстрацию собирается, и мы с тобой пойдем, будем ему флажками махать, – успокоила собравшегося, было, заплакать Вовку мать, продолжая гладить утюгом белую рубашку.
Ванька чистил ботинки, прислушиваясь к их разговору. На душе у него было празднично и светло. Он взял брюки и подошел к столу:
– Мам, брюки я сам поглажу, – он взял поданный матерью утюг и начал старательно гладить брючины через мокрую марлю, так, чтобы была четкая стрелка.
– Наряжаться ты научился, как я погляжу, а вот в дневнике троек полно. Когда исправлять думаешь? – мать была, как всегда, в своем репертуаре, даже на праздник. Но Ванькино праздничное настроение незыблемо на сей раз, как никогда.
Он встал перед зеркалом и причесал свой кок; в новом темно-сером пиджаке, белой рубашке и брюках со стрелками, начищенных ботинках – Ванька выглядел почти как взрослый, и мать с Вовкой невольно залюбовались им.
Поправив, театральным жестом, воображаемый галстук на рубашке, Ванька напыжился и нарочито важно прошествовал к выходу из комнаты, сопровождаемый смехом развеселившихся от его яркого представления родственников.
Вся школа № 10 собралась во дворе; классы построились в колонну, ученикам раздали бумажные цветы, транспаранты. Ваньке достался большой красный флаг, и одноклассники подшучивали над ним. Но такого шутника, как Симак, больше не было, и шутки получались бледными.
Вот ворота школьного двора распахнулись, и классы стройными рядами потянулись на улицу.
Девчонки шли с букетами бумажных цветов в руках, за ними – мальчишки: Борька Зубаренко нес портрет Ленина, Ваське достался портрет Гагарина, а впереди класса с флагом в руках шествовал Ванька.
Красное полотнище развевалось под порывами весеннего ветра и знаменосцу приходилось нелегко, но он не сдавался…
Колонна школьников во главе с учителями довольно быстро миновала Стрелецкую улицу и вышла на Старо-Базарную площадь, где уже собрались представители заводов, фабрик, учреждений города.
Грянул духовой оркестр, впереди колонн, и шествие началось: множество цветов, транспарантов, флагов и флажков, веселые и счастливые лица демонстрантов, идущих стройными рядами.
Ванька тоже воодушевился и флаг в его руках уже не казался ему таким тяжелым, как в начале пути.
Впереди показался горсад, у ворот которого, на выстроенной к празднику трибуне стояло начальство и общественность.