– Привык уже к трубке. Не раз терял по пьянке, но бог миловал. Узнал недавно, операцию сейчас делают в Москве: берут мясо из задницы, и вживляют в горло. Собираюсь поехать.
– Мы пойдем, прогуляемся. Пока, мужики, – наслушавшись про войну, встал Генка Черняк, и ребята пошли к выходу, Ванька вместе с ними.
– После такого рассказа не грех еще по стакану, – покачал головой Виктор, разливая вино. – Юра, включай свою шарманку. Послушаем, как Майя Кристалинская про нежность поет. Очень мне нравится. Уважь.
Не расслышав по обыкновению, Юра покрутил ручку настройки и поймал прямую трансляцию футбольного матча: мужская компания сразу оживилась, забыв про пластинки, так как футбол в Алатыре любили все, от мала до велика…
«Песня с Ленинских гор плывет, в серебре дома, в этот час по Москве идет к нам любовь сама!..» – друзья дослушали песню в исполнении Владимира Трошина, затем Борис подошел к своему «Рекорду» и сменил пластинку: теперь Майя Кристалинская пела про нежность…
Ее песни особенно любили в этом доме, да и как было не любить завораживающий, проникающий в самую душу голос певицы…
Обед за круглым столом подходил к концу. Дядя Ваня подрагивающей рукой контуженного инвалида-фронтовика разлил из графинчика остатки водки в рюмки, и все выпили.
Ванька был в своем новом черном костюме при галстуке, Борис тоже принаряжен, и родители понимающе переглянулись: дело молодое, тем более со стороны горсада в квартиру проникали волнующие ребят звуки танцевальных мелодий.
Борис вскочил и, подойдя к радиоле, выключил ее.
– Ну, мы пойдем, прошвырнемся, а вечером на танцы заглянем, – сообщил он небрежно родителям. – Зря, што-ли, наш Иван в новой костюмеции парится?
– Перед танцами ко мне загляните, я вам пару контрамарок выделю, так и быть, – улыбнулась ребятам мама Бориса, тетя Надя.
– Чего зря деньгами сорить, когда мать в кассе работает, – проворчал дядя Ваня, устраиваясь поудобнее на своем любимом сундуке, подремать после сытного обеда с выпивкой.
Выйдя из дома, друзья остановились возле лавочки, на которой любили посиживать когда-то после уроков; напротив, по другую сторону улицы, за длинной железной оградой горсада было оживленно, в глубине среди деревьев виднелась танцплощадка, на эстраде уже играл оркестр.
Не сговариваясь, они присели по привычке на лавочку. И в тот же миг оркестр смолк, зато по трансляции зазвучали полные неги и истомы южно-американские мелодии танго, будоража в юных мальчишеских душах самые неизведанные доселе чувства волнения и предстоящего счастья любви к девушке, о которой они втайне мечтали, и которой так жаждали.
Сидеть далее было просто невозможно и ребята вскочили, а ноги сами понесли их ко входу в горсад.
Горсад горел огнями, оркестр настраивался, готовясь к вечернему выступлению. На аллеях было многолюдно, скамейки заняты отдыхающими, и влюбленными парочками. Выпитое за обедом вино придало ребятам уверенности, и они устремились в заманчивые горсадовские глубины…
Почти бегом сделав круг по большой аллее, второй они шли уже медленнее, поглядывая на стайки гуляющих перед танцами девушек.
Во время третьего захода они даже осмелились сесть на скамейку рядом с девушками: Борис достал из кармана брюк портсигар и, щелкнув блестящей крышкой, закурил папиросу, нещадно дымя в сторону соседок по скамейке. Так он чувствовал себя увереннее.
Ванька курить отказался и с жадным любопытством поглядывал на возможных претенденток их будущей любви, пытаясь улыбаться и казаться опытным ухажером.
Друзья жаждали познакомиться с девушками. Но их усилия привели к тому, что девушки встали и ушли, пренебрежительно фыркнув в сторону надоедливых юнцов.
Посидев немного для приличия, неудачливые ухажеры вскочили и поспешили к танцплощадке, где уже вовсю играл оркестр и кружились многочисленные пары…
Получив от матери пару контрамарок, Борис вместе с Иваном оказались у входа на заветную танцплощадку. Скрывая неуверенность и смущение, они отдали билеты контролеру и вошли словно на арену цирка: им казалось, что все смотрят на них и ждут, что же будет дальше?
Гремел оркестр, яркий свет слепил глаза. И сразу же они очутились в круговороте танцующих: Ванька едва увертывался от одних пар, как с другой стороны его оттесняли другие. Того и гляди, собьют с ног.
С трудом продрались к ограде. Тут волновалось море жаждущей, но нерешительной молодежи.
– Давай возьмем вон тех, видишь?
Ванька взглянул в ту сторону, куда показывал Борис, но девушек было так много, что разбегались глаза, и он стушевался:
– Что ты, а вдруг откажут?
Но Борис уже направлялся к девушкам, и Ваньке ничего не оставалось, как робко протискиваться следом.
Борис разбил пару, и прямо перед собой Ванька увидел красивую незнакомку: он замялся, было в нерешительности, и вдруг решился, как в пропасть ухнул. Была, не была, отступать поздно.
– Разрешите? – Он ожидал отказа, весь замер, но девушка улыбнулась, ее рука оказалась у него на плече, и волшебный миг настал:
Впервые в жизни Ванька танцевал с девушкой!..
Все звуки и лица танцующих, фонари, деревья смешались перед его глазами, превратившись в какой-то сверкающий калейдоскоп.
Он ничего не видел вокруг, лишь необыкновенные прекрасные глаза девушки мерцали пред ним, проникая в душу, вселяя в Ваньку неизъяснимый восторг и блаженство…
После окончания танца друзья в приподнятом настроении готовились к следующему, но девушек перед самым их носом увели более проворные парни и они подошли было к к другой паре танцующих, но эти девушки оказались более взрослыми, чем предыдущие и отказали им.
Друзья сникли и стояли в толпе у ограды, не решаясь больше рисковать.
Конец ознакомительного фрагмента.