И она была услышана:
– Да.
Девушка подбежала к перилам и повернулась к ним спиной.
– Скажи, Даан, что ты обо мне думаешь? Ты ведь наверняка меня никогда не видел в школе, поэтому я хочу услышать твоё первое впечатление.
– Ты кажешься мне очень милой… – и это было правдой, пусть не видел её чёткого образа, расплывшегося в лучах заката, – Скромной, воспитанной…
– Тебе нравятся такие, как я?
Произошла пауза ровно в три секунды, за которые родилось короткое вранье:
– Да.
Она незаметно обхватила прутья сзади. Мной завладело острое желание развернуться и уйти, лишь бы не чувствовать на себе пристального взгляда. Она сканировала меня с ног до головы.
– А ты бы стал встречаться с такой, как я?
– Нет, – слетело с моих уст.
Она повернулась лицом к перилам. Как умелая воровка, вылезла между прутьев.
– Стой! – я чувствовал, что говорю впустую.
Я никогда не мог передать эмоции в той тональности, в какой они должны быть. В сердце кололи иглы, а в голосе читалось равнодушие.
Девушка запустила руку в карман. Вытащила оттуда, я так понял, телефон. Несколько секунд он был в её руках, пока его медленно не вернули.
Руки обхватили перила. Пятками она упёрлась о край крыши и запрокинула голову назад. Она молчала. Питалась глотками воздуха, а я стоял, не смея шевельнуться. Она резко опустила голову вперёд. Волосы залепили лицо, разрушая образ прилежной девушки.
– Ты был моей последней надеждой…
Она скрылась за перилами. Слова растворились в шуме листьев.
Я бросился вперёд. Она выглядела как сломанная кукла. У неё были прикрыты глаза, точно у спящей; вокруг головы растекалась красная лужа, а на лице виднелась едва заметная улыбка.
Меня душили слезы. Я хотел прыгнуть вслед за ней, лишь бы избавиться от чувства вины.
Я убийца. Такие, как я, не достойны жить. У таких, как я, нет будущего. Зачем я вообще существую?
С тех пор я просыпался и засыпал с мыслью, что погубил человека. Её последние слова эхом проносились в ушах. Она являлась мне в кошмарах в крови и пыталась сбросить меня с крыши. Однажды, увидев подобный сон, я не был в силах заснуть до самого утра.
Ближе к пяти, когда солнце постепенно начало просыпаться и осыпать город розовыми лучами, мне захотелось выйти на улицу. Округа спала. Лишь изредка можно было услышать вдалеке шорох автомобильных шин. Ноги сами привели меня на невысокий пригорок за городом, откуда я мог наблюдать за рассветом. Здесь господствовала тишина.
Я лёг на холодную траву. Тело расслабилось, глаза закрывались сами по себе. Где-то неподалёку пели птицы, встречая холодное утро. Шелестела трава, щекотавшая мне уши и лицо. Все это постепенно заставило позабыть о проблемах и подумать о жизни. Я оглянулся. Заметил, насколько необъятны края, в которых находился. Насколько прекрасен пейзаж, который в это утро видел лишь я. Восхищенный взгляд упал на ветхий домик у подножья пригорка. Интерес взял вверх. Я направился туда.
Внутри меня ждали уют и старинный стиль из прошлого века. Но место это было явно заброшено. Доски подозрительно скрипели, навевая ужас. Двери ветхие, от каждого движения могли слететь с петель. Не было света. На столе в коридорчике стояла ржавая лампа. Окна были покрыты жёлтыми пятнами и прикрыты дырявыми занавесками. Но нигде не было пыли.
Узкий коридорчик привёл меня в небольшую спальню. Кровать стояла напротив окна, и лучи пробудившегося солнца не смогли бы потревожить меня. Я приземлился на прохладную постель. Не успел натянуть на себя одеяло, как оказался в королевстве снов. Я не помнил ни одного из них, но впервые за долгое время они оставили приятный осадок.
Но не это удивило меня, когда проснулся. А то, что был я укрыт тёплым одеялом…
Глава 3
– Ну и где же ты был?! – именно этими раздражёнными словами встретила меня мама.
Её волосы ещё не успели высохнуть, и плечи салатового халата пропитывались влагой. Она упёрла руки в боки и слегка сгорбилась, как важная старушенция. Мама преследовала меня до моей комнаты, одновременно ругая за все существующие на свете грехи.
– Я был на пригорке и уснул там…
– Что за бред ты несёшь?
Конечно, я бы и рад ей рассказать правду, но разве могут ещё современные взрослые люди, потерявшие всякую человечность из-за множества проблем и вечной нехватки времени, понять то, что испытывал я в тот момент? Порой мне кажется, взрослые люди – бесчувственные существа. Они не живут, а просто существуют. Я презираю их, ведь жизнь этих людей такая однотипная. Меня, человека, который предпочтёт застрелиться, но не жить подобным образом, тянет расплакаться и пожалеть их, как бездомных котят. Котят, которые потеряли радости жизни и думают только о работе. Они рабы системы. Я рад, что на их фоне живут – именно живут – те, для кого каждый день – новая жизнь. Но таких людей ужасно мало.
Где-то ещё с полчаса мама читала лекцию.
– Нужно говорить, когда ты уходишь из дома.
Да-да, причитает так, будто она пустила бы меня куда-нибудь в пять часов утра.
– Вчера нам поступил заказ: нужно отнести большую корзину цветов по этому адресу, – она протянула мне мятый листочек.
Я едва смог разобрать написанное. Почерк, как у пьяного врача. Хотя врачи и без спиртного пишут, как пьяные. Пора им уже придумать азбуку. Или ввести их язык в гугл-переводчик.
– Я немного знаю этих людей. Очень хорошие и вежливые. Недавно у них произошло несчастье, и они заказали цветы.
Мама работала флористом. Очень приятная профессия. В доме всегда пахло свежестью, но порой смесь цветочных запахов доводила до тошноты. Магазинчик находился при доме.
Плотно позавтракав бутербродами с молоком, я уже принялся одеваться. Погода менялась за считаные секунды, что типично для Нидерландов. В качестве одежды я выбрал обычную толстовку, джинсы и кеды.
– Только не растрать полученные деньги! – крикнула мне вслед мама.
Она говорила это каждый раз, когда я доставлял заказ. Для меня это оскорбительно. Неужели она считает, что ее восемнадцатилетний сын способен растратить деньги, которых в семье и так немного, на какую-нибудь ерунду? Тем более я не пил и не курил. Это скверно.
Корзина с цветами была завёрнута в несколько слоёв целлофановой плёнки. Под ней я едва мог разглядеть окраску цветов.
Дом заказчика находился в четырёх кварталах от моего. За то время, пока я проходил это небольшое расстояние, погода успела поменяться раз пять. Сначала полил грибной дождик, на смену пришёл ветер, потом солнце выглянуло из-за облаков, вновь немного поморосило и опять меня застал ветер.
Дом заказчика прямо передо мной. Через большие окна предельно отчётливо можно разглядеть кучковавшихся людей. Постучал. Услышал за дверями несколько матов в адрес «нежданного гостя». Вслед за этим послышался топот ног. Я сделал шаг назад – вдруг мне врежут по носу. В дверной проём протиснулась красная рожа мужчины.
– Что надо? – глухо спросил он, распространяя вокруг запах алкоголя.
Похоже, у бедолаги в доме шумное похмелье после ночной вечеринки. Не сказать, что панихида. Я сразу испытал к мужчине неприязнь: на этой розовой, как у свиньи, морде росла жёсткая щетина, кожа поблескивала от пота, губы в жире, узкий лоб зарос волосами, густые брови и волосы на голове блестели от засаленности.
Господи, это ужасно.
– В-вы Дональд Грех? – уверенность в моём голосе всегда угасала при виде незнакомых неопрятных людей.
– Я, а чё надо-то?
– Вы заказывали корзину цветов…
– Точно! – вдруг вскрикнул мужчина и отклонил голову в сторону, – Эй, Лина! Я же говорил, мне должны принести цветы памяти Абигейл! А я все думал, о чём забыл! А ты мне… Лина, блин, для кого я горло деру?!
– Она в туалете, – послышался чей-то ленивый женский голос.
– Вот сука, – улыбнулся мужчина и обратил на меня грозный взор, – Заходи, пацан…
Внутри меня пробудился рвотный рефлекс. Я мечтал поскорее получить деньги и уйти подальше от этого дома, и это желание увеличилось в разы, когда я очутился внутри. Дом насквозь пропитался зловонием алкоголя, сигарет и пота. Невозможно было сделать даже маленький глоточек воздуха, ибо накатывал рвотный рефлекс. Я боялся испачкаться воздухом. Едва-едва дышал ртом, наблюдая за тем, как мужчина не лучших форм в одних ношеных трусах копошится в своих потрепанных штанах. Сзади него на стенке распласталось что-то зелёное и блестящее, больше похожее на… От этой мысли я сглотнул, приглушая желание блевануть.
Для меня подобный вид жития в Фризенвейне стал настоящим шоком. Мне казалось, люди этого городка, все до единого, опрятны, и негативно относятся к вредным привычкам. Кто знает, какие ещё тёмные уголочки таят подобные мирные пристанища?
– Держи, – мужчина сжал мою руку.