Ничего утешительного не давали и отжившие тезисы этой старой морали, по которым уныло-чинно и бездумно жили женщины прошлого.
Они — живые игрушки.На лбу у них — смешные чубики,Они наряжаются в тряпочки, любят погремушки —И в жизнь играют, как в кубики.Удастся кубики по картинке сложить —Им легко и радостно жить,А нет картинки — вместо головы — капуста,У барышни — лисий хвост,Там, где был жених с бокалом и говорил тост —Совсем пусто,На клумбе растут сапоги и ботинки —Вообще — ерунда.Ах, дал бы им кто-нибудь раз навсегдаПравильные картинки!
Дело вовсе не в «готовых картинках». «Правильных» картинок нет и не может быть в живой жизни.
Но… Если, напр., орфография «по Гроту» — зачастую оказывается нелепой, то значит ли это, что надо предпочесть полное отсутствие правил и безграмотность, как предлагает г-жа Л. Лесная в стихотворении «Грамматика»?
Девочка никогда не получит за диктовку пять —Она слишком любит букву «Ћ».Маленькая, примирись с двойкой,Но во вкусах будь стойкой:Пиши «зеленая ћль»И «налћтћла мћтћль».Нет лучше мотива,Чем — «это красиво».
«Это красиво»… Но что же делать, если после усиленных возлияний в «красивой» ресторанной обстановке, такие некрасивые результаты приносит с собой уже на утро похмелье?
Пусть даже забудутся имена героев. Это не важно.
Пусть сменяет один герой другого. Разве не придет снова «мой радостный, апрель с лицом порочным и наивным»?
Я нашла сегодня вашу карточку в бюваре —И… Помните ночь на благотворительном базаре?И ночь у меня?И мутный рассвет петербургскою дня?Как встречи наши были праздничны и ярки!Помните красные цветы и желтое виноНашей любимой марки?
Но если и правда, так «празднична и ярка» эта общедоступная дешевая ресторанная красота, — то откуда эти неожиданно грустные, эти тоскливые ноты в стихах Лидии Лесной?
«Отчего у тебя печальные глаза? Не грусти! — убеждает себя поэтесса в стихотворении “Себе — в зеркало”: — Не тоскуй, моя дорогая (!) Не грусти. К тебе это не идет. Ты смешная»…
Помогают ли эти утешения? Все трагичнее кажутся капризные страницы этих современнейших стихов современнейшей поэтессы, и все яснее, что в унылый и безнадежный тупик ведут эти «Аллеи причуд».
Жгу стихи мои. Жаль тех, кому писала я.Жаль себя — зачем душа во мне усталая.
Формула «это красиво» не годится в качестве маяка.
Нужны иные пути, иные «Аллеи».
Она призрачна, как болотные огоньки, обманчива — эта внешняя, дешевая и лубочная ресторанная красота.
Не-Буква.* «Журнал журналов». 1916, № 33.
* Журналист, литературный критик И. М. Василевский. — В. К.
П. Комаров. Лидия Лесная. Жар-птица
Лидия Лесная. Жар-птица. Стихи. Алтайское Лито № 2.
Лидия Лесная поэтесса большого города с его автомобилями, витринами, электрическим блеском, звоном и шуршанием улиц… Как куколка, жившая среди ваз, шелка, ковров, тонких вин и фруктов, она воспевала большой город только как город, исповедующий утонченный культ изящной женщины, и ей был неизвестен город фабрик, железа, мостов. Ее арена комната, а не улица.
И стих у Лидии Лесной какой-то кукольный, неровный и капризный… Вместо рифм почти исключительно ассонансы… Откройте любую страницу, на 10 созвучий вы насчитаете не больше 3 рифм… Ассонансы — манерная картавость городской куколки… В красках палитры — также неровность… Воздушные образы, вроде:
Июльские дни — голубые аркиИ сквозь них золотой хоровод
переплетаются иногда с вульгарными строчками, например,
Ах, эти июльские грозовые тучи —Смерть для нашей сестры.
Иногда так мило неправилен своеобразный синтаксис:
Сосны — в снегу, от солнца красном…
Но не форма, не стих интересовали меня, когда «открыл ее книжку… Еще до революции читал ее и мне захотелось знать, о чем же будет петь куколка теперь, когда огонь революции сжег ее грешный мир, когда черное крыло голодной смерти осенило Россию? Застыла она в своей форме или развивается? Какие пути развертываются пред ней?
В книге я нашел старые стихи… Изысканно звучат в них мелодии комнатно-городской жизни…
Любите меня, как любите переплетИз белого шелка или серой кожи.
Экзотические городские танцы фигурируют в ее стихах:
Но змей плясал страстный бездумный фанданго,Но змей плясал танец паденья — танго.
Даже в описании природы прорываются те же мотивы:
В бирюзовом шелковом футляреЗреет солнца теплый апельсин.
Так поет городская куколка, но вот она покидает город для деревни и вносит в леса свою шаловливую мелодию, свое безделье и свои забавы…
Подвесив гамак к двум старым вязам,Качалась тихонько, в траву бросив книжку.
Или же:
На рассвете с ружьем по болотам бродила,Стреляла уток, о бекасах мечтала.
И только переживая любовь, куколка находит красивые и сильные слова:
— Куда вы одна? Куда так поздно?Ее сердце покатилось в омут.… Стрела запела и, как тонкое жало,В светлой тьме его глазОт жадной радости и тоски задрожала,Стрела в его сердце впилась.
Любовь — апогей жизни куколки… Смелая страсть освещает молнией ее путь восхождения… Бессознательная эротика девушки, должно быть, от деревенского безделья постепенно обращается в самую грубую животную страсть…
Сначала она подглядывала, как купается мужчина: «Уж очень золотая у него кожа». Потом — пред «ним» от досады стала рвать «упругие завязки», в результате чего оказалась «в одном коралловом ожерелье», как «лебедь древней сказки»…
А дальше пошло хуже…
Стихотворение «Турухтан» говорит, как куколке
Захотелось быть не одной, а в пареИ в сладном бездумном угареНад «и» поставить точку…
Очевидно, что речь идет не о простом нарушении новой орфографии…
Что же будет дальше с куколкой? Или дальше идти уж некуда? Сборник дает намек на возможный выход…
Стесненная обстоятельствами жизни, так мне думается, куколка попала в «благодатный плен труда, враждебного ей»… она ни более ни менее как собственноручно вымыла пол. И это ее переродило.
Апрельский день от вымытого полаМеня зовет, как праздник золотой.К воротнику фиалки приколола.Живу — новорожденной и святой…
Надолго ли?..
«Когда я мою пол» и «Типография» — одни из лучших стихов сборника — только намекают на какой-то другой путь, но не дают счастливой уверенности…
Песенка куколки спета, куколка вся в прошлом, в ушедших формах жизни. Страданье тихо и глубоко вошло в сердца людей и люди ждут от поэтов новых песен… Но не песен куколки. Никому сейчас не нужны эти цветы, выросшие на навозе этически-гниющего общества…
Есть в стихах и философия — она несложна и олицетворяется «Зодчим»… Но не стоит разбирать кукольную философию. Книга жизни закрыта для нее. Закрыта навсегда…
Лидия Лесная, как поэтесса, может быть и найдет новые слова, но душа ее очарования — городская куколка — должна погибнуть от недостатка воздуха и среды…
Прощайте же, милая куколка… Вы пропели свои изящные песенки и вас уже некому больше слушать…
П. КОМАРОВ. «Сибирские огни». 1922, № 2.