6
Луч прощальный вспыхнул, опаляяЭвереста снежное плечо,В облака оделись Гималаи,Но струна не замерла еще.
Три гряды — чем далее, тем вышеМощное нагроможденье скал.Человечества крутая крыша,Государство дальнее — Непал.
Предаюсь нелегким размышленьям,Продолжаю давний разговор.Сквозь века по этим трем ступенямТы восходишь, королевство гор.
Словно странник, что блуждает слепо,Путь по звездам пробуя найти,Так и ты, Непал, уставясь в небо,Надрывался в поисках пути.
Ты познал и беды и лишенья,Свод беззвездный нависал, суров.И тогда для самоутешеньяТы придумал тысячи богов.
Веришь ты, что с этих снежных граней,Облакам и тучам вопреки,Взорам сверхъестественных созданийОткрываются материки.
Но, когда от гнева и печалиЗадыхался мир в аду войны,Тысячи богов твоих молчали,Озирая землю с вышины.
И в самой Европе в ту же поруНе нашелся ни единый бог,Чтобы в нем найти свою опоруХоть один из мучеников смог.
Минареты высились безмолвно,Купола окутывала мгла,Не откликнулись на колокольняхОнемевшие колокола.
Вдовы в саклях горестно рыдали,Эхо отвечало им в горах,Но к людским утратам и страданьямВ этот час не снизошел аллах.
Нет, не доходили до всевышнихСтоны матерей, раскаты гроз.Отвернулся Будда, скрылся Кришну,Никого не воскресил Христос.
Только палачи над Хиросимой,Друг от друга отводя глаза,Кнопку нажимая, возносилиЛживые молитвы в небеса.
А когда, грибом вздымаясь, грохнулАдский взрыв, испепелив мирян,Обессилев, библия оглохлаИ ослеп зачитанный коран.
7
…Луч закатный вспыхнул, опаляяЭвереста снежное плечо.Словно бинт, белеют Гималаи,Кровь отцов не высохла еще.
И душевная открыта рана,И тревожна каждая судьба.В дальних странах и соседних странахТо и дело слышится пальба.
Вновь поля воронками изрыты,Города в руинах, в дымной мгле.Пулями наемного бандитаСкошен пахарь на своей земле.
Снова кто-то, в рвении неистов,Жаждет крови, фюреру под стать,Каски и регалии нацистовНедоумки стали примерять.
Новые убийцы наготове,Сапоги молодчиков стучат.И уже сыновней пахнет кровьюИ сиротством будущих внучат.
Пахнет шифром подлого приказа,Пластиковой бомбой в тайникеИ смертельным изверженьем газаВ маленьком индийском городке.
Тьма окутывает Гималаи,Тучи над планетою опять.Кончилась вторая мировая,Третья хочет голову поднять.
О Непал, горами ты возвышенНад извечной толчеей людской.Кажется, не сыщешь места тише,Но и здесь все тот же непокой.
…Вспоминаю на ребристых склонах,В области заоблачных снеговМиллионы жизней унесенных,Тысячи беспомощных богов.
Непрестанное коловращенье,Мирный день, граничащий с войной.Свет — в единоборстве с резкой тенью,Жар любви — со злобой ледяной.
Эту ношу острых столкновенийНа себя, поэзия, прими.А единоборство поколений,Боль отцов, не понятых детьми?
Молодой запал и щедрый опыт,Ощущенье возрастных границ.…Непрерывно движущийся обод,Бесконечное мельканье спиц.
Выстою, не дрогну, не отчаюсь,Загляну грядущему в лицо.Грозно и стремительно вращаясь,Мчится нашей жизни колесо…
Мандала!.. Круты твои дороги!Но, ветрами времени несом,Все же верю: люди, а не богиУправляют этим колесом.
8
Здесь тропики соседствуют с морозом,Тут сочетанья ярки и нежданны,В предгорьях вольно дышится березам,В тепле долин блаженствуют бананы.
Тут снежный барс господствует в отрогахСкалистых гряд, вблизи лавин вершинных,Не ведая о тучных носорогах,Которые встречаются в долинах.
От влажных джунглей до ледовых высейТут перепады климата глобальны.Альпийский луг в пейзаж непальский вписан,Красуются раскидистые пальмы.
Тут буйвола, взрыхляющего пашню,Не удивляет скорость «мерседесов»,Тут рядом с новой, модерновой башнейДревнейший храм незыблемо чудесен.
Я видел в Катманду приезжих толпы,Одни мечтают устремиться в горы,Другие жаждут тесноту ЕвропыСменить на азиатские просторы.
Туристы бредят Индией, Непалом.Одни в отелях праздничных ночуют,Другие, обитая где попало,Бесцельно бродят, наугад кочуют.
Одним нужны привычные условья,Другие незатейливы без меры,Но все они есть мудрое присловье —«Инд перешли, но не дошли до веры».
Таких я, впрочем, видел и в Париже,И в Бонне… Жизнью будничной пресытясь,Они спешат к экзотике поближе,Подальше от налогов и правительств.
Бунтуют молодые чужестранцы,Мятеж их, схожий с кукишем в кармане,Беспечно утолен игрою странствийИ, право же, не стоил бы вниманья.
Однако эти стаи кочевыеНам о себе напоминают сами.И, хоть о них мы пишем не впервые,Они опять пестрят перед глазами.
Юнцы не любят пользоваться бритвой?Подруги их не признают нарядов?Старо все это, как и слово «битник»,Но дело не в названье — в сути взглядов.
В том, что и эти молодые люди,Пускай у них переменилось имя,Отцов и дедов так же строго судят,Они в разладе с предками своими.
Отцы судили сыновей когда-то.И Петр и Грозный жалости не знали.Имам Шамиль, блюдя закон Адата,Отправил в ссылку сына — с глаз подале.
И гоголевский Бульба! Тот поныне,Не вымышленный, а живой и зримый,Всем памятен в Москве, на Украине,А может быть, и в Лондоне и в Риме.
Но изменились времена и нравы,Да и отцы теперь не столь суровы.А «бунтари», хоть правы, хоть неправы,Родителей своих честить готовы.
Они не признают страданий отчих,Былым солдатам внемлют равнодушно.Воспоминанья горестные — прочь их?В гостях и дома душно им и скучно.
В далеких странах, на любых широтах,Я наблюдал их — все им надоело.Выходит, волос долог, ум короток?Нет, не в одном уме беспутном дело.
А в том, что есть у них вопросов сотниИ не на все получены ответы.И в том, что окружает их сегодняПод небом неустроенной планеты.
Им не понять, кто жертвы, кто убийцыИ какова была цена победы.Ужель согласье не могли добитьсяИ войн избегнуть их отцы и деды?
Зачем дома в руины превращали,Зачем детей тогда лишили детства?Зачем и ныне полон мир печали,Зачем тревога им дана в наследство?
Но в этих необузданных скитаньяхИ в этой неосознанной тревоге,В беспечных и разрозненных исканьяхСокрыта жажда собственной дороги.
А выбор, он рождается не сразу,Не всем дано прийти к решеньям смелым.И кто-то увлечется левой фразой,Но многие сольются с правым делом.
Ступить на этот справедливый берегЯ путникам от всей души желаю,Инд перейдя, прийти к высокой вере,А вера в мир превыше Гималаев.
Пора постичь им общие заботы,А не бродить, бездумно протестуя.Ведь колеса земного оборотыРаботать не умеют вхолостую.
9
…Есть в нашей жизни подлинное чудо,Великое начало всех начал.Которое мой славный друг НерудаВсе общей песнью некогда назвал.
Неистовый чилиец, «гран чилено»Воспел родство наречий и земель.Поэзия поистине нетленна,Жива ее немеркнущая цель.
В оригинале или в переводеОна звучит, объединяя всех.Рождается она в любом народе,Границы переходит без помех.
Светлеет каждый при свиданье с нею,Отзывчивей становится любой.К ней безразличны свиньи лишь да змеи,Да и зачем она душе слепой?
Певучестью плененный с малолетства,Я обращаюсь к памяти опять.Из отчих рук я получил в наследствоПандур, чьи струны не должны молчать.
Пандур, всеобщей музыки частица,В звучании своем неповторим.И нелегко мне было научитьсяПеть голосом своим, а не чужим.
Я вырос на лугах высокогорных,Где понизу блуждают облака,А сверху солнце светится, как орден,Врученный всем народам на века.
Я чистый звук пастушеской свирелиВпервые услыхал еще тогда,Когда росинки ранние горелиНа травах за селением Цада.
Когда я пас ягнят, аульский отрок,А мой наставник, пожилой чабан,Раскинув бурку на былинках мокрых,Вдруг доставал из сумки балабан.
К устам приставив дудочку простую,Наигрывал самозабвенно он,Печалясь, размышляя, торжествуя,К мелодии всесветной приобщен.
Он притчи мне рассказывал, бывало,Впитавший мудрость горскую старик,И это все впоследствии совпалоС тем, что я в жизни встретил и постиг.
Истории, которые подпаскуПоведал полуграмотный чабан,Я находил в преданиях и сказкахСоседних областей, заморских стран.
Его сужденья мудрые совпалиС тем, что услышать довелось позднейВ Москве, в Тбилиси, в Мексике, в Непале,В дорожной спешке и в домах друзей.
Аварец, не покинувший ни разуРодной аул, очаг домашний свой,Он был в своих бесхитростных рассказахК поэзии причастен мировой.
В его присловьях, шутках и легендахЗаранее угадывалось вдругВсе, что узнать на дальних континентахПозволит мне земной всесильный круг.
Обычаи различны и жилища,Различны птицы, дерева, цветы.Порой несхожи и питье и пища,Но схожи все исконные мечты.
Различны звуки, очертанья, краски,Одежды, пляски, песни, имена,Но родственны предания и сказки,При многоцветье суть у них одна.
От гималайских высей до кавказскихПоэты всех наречий и времен,Как альпинисты, мы в единой связкеОдолеваем общий крутосклон.
В года надежд и в пору лихолетьяХудожник видит далеко окрест.Быть за судьбу всемирную в ответеТрудней, чем восходить на Эверест.
Европы мастера и двух Америк,Певцы равнин и уроженцы гор,Собратья мы, как сын России РерихИ мудрый гений Индии Тагор.
Поет в Непале буйволов погонщик,Поет свирель цадинца-чабана.Я слышу перекличку их — и звончеВо мне звучит отцовская струна.
10