– А меня, наоборот, ещё больше раздирает любопытство, – хмыкнул Дмитрий, берясь руками за крышку ящика.
У него похолодело всё внутри, когда он увидел тело покойного. Мертвец лежал в гробу в неестественной позе. Голый череп, пустые глазницы, бескровная пергаментно-жёлтая кожа, обтягивающая кости мертвеца…
– Он, наверное, неделю пролежал там, где его нашли, – сказл Дмитрий, с трудом сдерживая бурлящие внутри рвотные массы.
– А второй ещё «краше», – сказал мужичок, приближаясь. – Когда его в гроб впихивали, попотеть санитарам пришлось. Бедолагу так скрутило перед кончиной, что глядеть страшно! Руки вывернуты, ноги тоже. А тело… Его будто в жгут скрутила какая-то сила.
– Сейчас посмотрим и оценим, – сказал Дмитрий, поднимая крышку второго гроба. – Я…
Его вырвало, когда ужасный смрадный запах ударил в нос. Второй мертвец выглядел просто кошмарно – чёрная масса, растёкшаяся по гробу. Кто это, человек или животное, даже предположить было сложно.
– Фу-у-у, – выдохнул Дмитрий, спешно опуская крышку на место. – Пойдём скорее отсюда, отец, или я потеряю сознание.
– У них были при себе какие-то документы? – спросил у мужичка Кузьма, когда они отшли подальше.
– Не смеши, откуда могут быть у бродяг документы? – усмехнулся тот, со злорадством разглядывая бледные лица отца и сына. – Хотя нашли у них паспорта граждан ЮАР, представляете? В Южно-Африканской республике угнетённые апартеидом негры живут, а эти… Украли где-то паспорта иностранные, бродяги чёртовы. Не могут быть они гражданами ЮАР, никак не могут… От африканских берегов мы далеко, и они оба не негры, а светлокожие!
– Хорошо, одолжи нам на часок лопаты, поправить могилы родственников! – попросил Дмитрий. – Если хочешь, я заплачу тебе за временный прокат.
– Ну вот ещё… Платить мне не надо за эдакий пустяк, так берите, – сказал мужичок, закуривая. – Через час похоронщики приедут этих вот бродяг закапывать. Так что поспешайте, ребята.
Взяв инструмент, Кузьма и Дмитрий вернулись на кладбище.
– Ничего ужаснее я в жизни не видел, – сказал Дмитрий, втыкая лопату в землю. – Даже предположить невозможно, что с ними произошло.
– Что бы ни произошло, но они приняли очень страшную смерть, – вздохнул Кузьма, находящийся под гнетущим впечатлением. – Знаешь, а тот, который получше выглядит, мне показалось, на Боммера похож!
– Верь не верь, но и мне так показалось, – поморщился Дмитрий. – Хотя этого не может быть. Если этот упырь всё ещё жив, то очень далеко отсюда.
– Если этот Боммер, то второй должен быть Мавлюдовым, – задумчиво продолжил Кузьма. – Эти два выродка всегда вместе были. Они как бы дополняли друг друга…
– Давай гадать не будем, а возьмёмся за дело, отец, – вздохнул Дмитрий. – А то нечем будет приводить в порядок могилы.
– Да, пожалуй, ты прав, – согласился Кузьма с сыном. – Я всё ещё не могу представить, что Россия, моя любимая страна, больше не мой дом. И этот город тоже стал для меня чужим. Ничего уже здесь не принадлежит мне, кроме воспоминаний о покоящихся здесь родителях, от утраты которых моё сердце всё ещё сжимается в тоске.
– Так распорядилась судьба, – вздохнул Дмитрий. – Теперь остаётся мириться с тем, что есть, и… У тебя есть внуки, папа, так что тебе ещё осталось чему радоваться в этой жизни.
– Мне всегда казалось, что жизнь обошла меня стороной, – улыбнулся Кузьма, подходя с лопатой к родительским могилам. – Живу я, вроде бы существую… Кругом кипит жизнь, а я словно по ту её сторону. А теперь, сегодня, сейчас… А сейчас я вдруг воскрес! Выйдя из вагона, я как будто в юность свою вернулся. Мы здесь уже полдня, и я так и жду каждую минуту, что кто-то окликнет меня и скажет: «Как поживаете, Кузьма Прохорович? Доброго вам дня, господин судебный пристав!»