— А они не боятся, что вы обидите их детей? — спросила Настя.
— Конечно нет, — ответил Ведьмак. — Они знают, что я не обижаю никаких детей.
Ведьмак налил в блюдечко немного молока. (Молоко стояло на столе в большом белом ведре.) Обмакнув в блюдечко палец и замочив его в молоке он стал водить им по мордочкам крысят. Те мигом перестали пищать и начали торопливыми язычками слизывать молоко с пальца.
— Где это вы так вымазались? — спросил Ведьмак Настю, внезапно посмотрев на нее.
Он поставил ящик с крысами на пол.
Настя глянула себе на подол и ахнула. Все ее платье было в каких-то волосах, в комках какой-то шерсти. Настя торопливо стала чиститься обеими руками.
— Эге, понимаю, — сказал Ведьмак. — Макс уже успел обнять вас на кухне. Он такой нежный, так любит обниматься. К сожалению, он теперь линяет и всюду оставляет свою шерсть. Но он извинится. Макс, иди, извинись.
Огромная обезьяна медленно на четвереньках подошла к Насте. По Настиной спине побежали мурашки, когда она вспомнила нежные объятия этого страшилища. Обезьяна крикнула (так, значит, это не кошки кричали!) и Настя затряслась от страха.
— Макс, извинись, будь хороший. Ты вымазал платье… Как вас зовут?
— Настя.
— Ты вымазал Насте платье.
Обезьяна подняла передние лапы и прижала их к сердцу. На морде у нее появилось такое умильное выражение, что Настя сразу забыла все свои страхи и расхохоталась.
— Какой он послушный! — воскликнула она. — Вы верно бьете его, что он так вас слушается?
— Бью? Никогда! — закричал Ведьмак, сердито вытаращив свои огромные глазища. — Шарль Ведьмак не бьет своих зверей, он их любит.
— А зачем же вы кошек душите? — задала Настя вопрос, давно сидевший у нее в голове.
— Кошек? — удивился Ведьмак. — Я душу кошек? Хо-хо-хо! Наталья Ивановна, вы слышите, что здесь говорят? — крикнул он куда-то вдаль. — Оказывается, я душу кошек! Пойдите-ка сюда, Наталья Ивановна, расскажите, часто ли я душу вас.
Одна из дверей комнаты (дверей было четыре) пронзительно скрипнула и отворилась.
Настя ожидала, что в комнату войдет женщина, по имени Наталья Ивановна, и очень удивилась, когда увидела маленькую серенькую кошечку осторожно пролезшую в дверь.
— Наталья Ивановна, скажите по совести, душил я вас когда-нибудь или нет? — обратился к ней Ведьмак, колотя себя кулаком в грудь.
«Это он кошку называет на вы и по имени-отчеству», — подумала Настя. Впрочем, ведь Насте он тоже говорил вы.
Наталья Ивановна подошла к Ведьмаку и стала нежно тереться об его ногу в красной штанине. Ее пушистый хвост был поднят столбом. Ведьмак нагнулся и пощекотал ее за ухом. Наталья Ивановна тихо мурлыкала.
— Я никогда в своей жизни не задушил ни одной кошки, — торжественно сказал Ведьмак, выпрямляясь и подымая палец кверху.
— Крысиные детки! Крысиные детки! — закричала Настя и кинулась к ящику с крысятами, стоявшему на полу посреди комнаты.
Кошка, извиваясь вокруг ног Ведьмака, давно уже поглядывала на ящичек, из которого торчало шесть розовых мордочек. Чтобы очутиться в ящичке, ей достаточно было бы одного прыжка. И тогда конец крысиным деткам! Настя это живо сообразила и заслонили ящичек всем телом.
— Не бойтесь, — сказал Ведьмак. — Наталья Ивановна их не тронет. Наталья Ивановна, неужели вы так бессердечны и испорчены, что способны обидеть таких беззащитных крошек? Я ни за что не простил бы вам такой жестокости. Настя, поставьте ящик на пол. Отойдите в сторону, не бойтесь за них. Я вижу, вы очень добрая девочка. Ну, Наталья Ивановна, как должна вести себя благовоспитанная кошка, которой поручили заботиться о шести беззащитных созданиях?..
Наталья Ивановна спокойно подошла к ящику и легла в него. Она обвилась вокруг крысят и принялась лизать их язычком, ласково мурлыкая.
— Она лижет их, как своих собственных котят! — удивленно воскликнула Настя.
— Р-р-р-р-р! — снова раздалось из-за стены.
— Заткнись, Макарий! — крикнул Ведьмак.
— Кто это? — спросила Настя.
— Это митрополит Макарий, мой лучший друг, добрейший дядя. Он большой любитель порычать, но это только для вида. Благороднейшая душа. Хотите с ним познакомиться? Эй, Макс, приведи сюда Макария, да смотри не дразни его, а то ты всегда его раздражаешь.
Макс схватил со стола ключ и побежал куда-то по коридору. Где-то далеко щелкнул замок, и через минуту Макс уже вернулся. Вслед за ним лениво шел на задних лапах грузный всклокоченный медведь. Вид у него был заспанный, крохотные голубые глазки тускло блестели. Он остановился посреди комнаты, раскачиваясь из стороны в сторону всем туловищем и мотая мордой.
— Смотрите, как он качается из стороны в сторону, будто кадит, — сказал Ведьмак, — За это мы его прозвали митрополитом.
Макарий, постояв немного, разлегся посреди пола, уткнув морду в передние лапы и закрыв глаза. И вдруг через всю комнату в него полетели пестрые диванные подушки и — бац! бац! бац! — по спине, по бокам по морде.
Медведь поднялся на все четыре лапы, сердите взглянул на Макса, рассевшегося посреди диване и — р-р-р-р! — зарычал на него.
— Макс, оставь в покое Макария, — крикнул Ведьмак, — Ты вечно его раздражаешь.
Но Макс уже расшалился и удержать его не так-то было просто. Он соскочил с дивана, подбежал к Макарию и размахнувшись, влепил ему здоровенную пощечину, посильнее той, которую получила от него на кухне Настя. Медведь оскалил зубы и кинулся на обидчика. От тяжести его лап задрожал пол и стекла зазвенели в окнах. Но Макс ловко вывернулся и, схватив диванную подушку, вскочил Макарию на спину. Он бил несчастного медведя подушкой по шее. Медведь отчаянно мотал головой, стараясь сбросить непрошенного всадника.
Взволнованный Ведьмак метался вокруг них, размахивая руками.
— Вон! вон! хулиганы! — кричал он. — Макс, если ты его сейчас же не оставишь, я тебя отправлю обратно в зоологический сад.
Но Макс и не думал оставлять Макария. Он бил, щекотал, щипал медведя до тех пор, пока тот не ухватил своего мучителя зубами за ногу.
— Ой, он откусит ему лапу! — закричала Настя.
— Нет, они балуются, — успокоил ее Ведьмак.
Он схватил Макса за ухо и вытащил его из пасти медведя. Медведь тяжело дышал. Макс визжал во все горло, пытаясь вырвать свое ухо из цепких пальцев Ведьмака.
— Стыдно ссориться, — поучительно сказал им Ведьмак. — Вы должны помириться. Помиритесь!
Макс понуро подошел к Макарию, обнял его за толстую шею и поцеловал в морду. Ведьмак поднял с полу подушки и положил их на диван.
— Какой беспорядок устроили, бесстыдники, — ворчал он. — Целый день убирай за ними.
Пока он возился с диванными подушками, медведь вдруг поднялся во весь рост и зашагал прямо к Насте. Настя попятилась в угол. Ей не на шутку стало страшно. Она уже собиралась закричать, как вдруг медведь перевернулся и стал на голову, точь-точь как сам Ведьмак.
— Это он хвастается перед вами своим искусством, — проговорил Ведьмак. — Он страшный хвастун. Не пропустит ни одного свежего человека, чтобы не показаться перед ним во всей своей красе. Ну довольно, Макарий, уходи. Настя видит какой ты молодец. Макс, запри за ним дверь.
Когда звери вышли, Ведьмак вдруг обернулся к Насте, и спросил:
— Вы любите землянику?
— Люблю, — уверенно сказала Настя.
— Вот и отлично. Тогда мы с вами великолепно позавтракаем.
Ведьмак достал из буфета три глубоких тарелки и решето, полное крупных красных ягод. Он разложил ягоды по тарелкам, засыпал их сахаром и залил молоком. Настя с удивлением смотрела на третью тарелку. Ведь их здесь всего двое? Зачем же он накрывает на троих? Но в эту минуту вернулся Макс и все объяснилось.
— Макс, ешь скорее, — сказал ему Ведьмак. — Тебе пора спать. Я давно занавесил уже окно в кухне. Он такой каприза — ни за что не хочет спать при свете, — объяснил Ведьмак Насте. — Мне приходится занавешивать ему окна.
Макс сел за стол, взял ложку и принялся есть, совсем как благовоспитанный человек. Только чавкал немного.
— Садитесь и кушайте, — обратился Ведьмак к Насте.
Настя ела и краешком глаза следила за толстым лицом Ведьмака.
«Почему мы считали его страшным и злым? — думала она. — Он добрый и вовсе не страшный. Как он ласково обошелся со мной, — а ведь я ему совершенно чужая и даже незнакомая. Как любят его звери. Теперь я никогда не поверю, что он душит кошек. Почему у него такие смешные штаны? Должно быть, у него нет других. Бедный, бедный! Как гадко мы поступили, сделав чучело. Он, наверно, ни за что не угостил бы меня земляникой, если бы знал, что я тоже тащила чучело наверх. Теперь все будет по-другому. Я расскажу о нем Косте и мы вместе будем приходить сюда. А на Вовочку мы напустим медведя — вот то он струсит! Живо разучится врать!»