Еще покурили, помолчали. Потом, пропустив пограничников вперед, обсудили детали. Камердинерова развалюха стояла в густом ельнике, но между ельником и стенами дома было пустое пространство, просматриваемое из окон.
- Если не уснули, то пару очередей успеют дать, - задумчиво сказал Альтус. - И себя ликвидировать смогут...
Луна светила так, что развалюху было видно даже за ельником. Но когда Лапшин с Альтусом вышли на тропку, в проводах загудело, и неожиданный ветер понес сухую, секущую лица, злую поземку.
- Дзержинский говорил - большевистский бог, случается, выручает, отжимая Лапшина кзади, сказал Альтус. - Помнишь, Иван Михайлович, Савинковское дело?
- А ты меня не отжимай, - сказал Лапшин, - я свой маневр знаю.
- Каждый солдат должен знать свой маневр, - твердо шепотом произнес Алексей Владимирович, - а я тебя в звании старше и согласно нашей науке иду первым. Пусти, приказываю!
Развалюха скрылась за ельником. Она была совсем близко. Мороз грыз щеки. Поземка мела в лицо, пограничников не было видно, - наверное, накинули халаты. Незнакомый чекист подал Альтусу и Лапшину по гранате. Пистолеты у всех были в руках, металл пристывал к коже.
- Готовы? - спросил Альтус.
- Готов! - ответил Лапшин.
- Пошли!
Поземка опять ударила им в лица - теперь слева, от часовни. И как только они прорвались сквозь ельничек, короткая, дробная очередь пулемета прогремела над их головами.
Ленинград - Одесса - Сосново
1959-1960