Десять минут, оставшиеся до конца лекции, пролетели незаметно.
Джульет вышла на парковку для студентов и скользнула внутрь своего крошечного «жука». Дождь прекратился буквально несколько минут назад. Джульет направилась на юг, по дороге остановившись возле «Seven-Eleven» купить пива. Был вечер среды, и, как обычно, она собиралась провести его у лучшей подруги. Джульет и Камелия были совершенно не похожи. Джульет — двадцать три года, Камелии — тридцать два. Если Джульет чувствовала себя спокойнее, находясь дома в одиночестве, то Камелии, наоборот, нравилось регулярно куда-нибудь выходить, и когда-то она даже была замужем, целых пять лет. Однако едва они начинали любой разговор, как между ними возникало абсолютное взаимопонимание. Каким бы ни был сюжет беседы, у подруг всегда обнаруживались общие темы, и, болтая, они частенько засиживались за полночь.
«Жук» замер перед фасадом дома с облезшей краской.
Камелия открыла дверь. Это была высокая женщина с длинными, светлыми, немного вьющимися волосами. При виде подруги ее лицо озарила широкая улыбка.
— Добрый вечер, красотка!
— Салют! Приближается октябрь, а вместе с ним — холода, — ответила Джульет, торопливо проходя в прихожую.
— Я сейчас растоплю камин, устраивайся.
Разглядывая загорелую кожу Камелии, Джульет нахмурилась.
— Мне казалось, ты перестала баловаться ультрафиолетом, — произнесла она. — Для твоей кожи это вредно!
— Скажем так — это последний каприз на память об ушедшем лете. Я приготовила салат из желудков — просто вершина французской кухни. Это должно напомнить тебе о твоих корнях.
— М-м-м. Из всей моей семьи об этом вспоминает только отец. Мне кажется, иметь французского дедушку — это своеобразный снобизм. Что-то вроде привилегии, знака принадлежности к королевской крови.
Джульет поставила пиво на кухонный стол. Где-то в глубине дома продолжал показывать новости телевизор.
— Как поживают родители? — поинтересовалась Камелия.
— Звонили вчера вечером, маме там нравится, правда, сложновато приспособиться к жаре, но в целом нормально. Отец много работает, возвращается домой поздно и часто продолжает работать даже в уик-энды. Самое удивительное, как говорит мама, это калифорнийцы — у них совершенно особый менталитет.
— Ты что, никогда не была в Калифорнии? — удивилась Камелия, поставив тарелки на поднос.
— Нет. Знаешь, я и путешествия… Не могу сказать, чтобы я часто выбиралась за пределы Орегона.
Камелия уперлась руками в бока, отставив ногу и чуть наклонившись вбок.
— Тогда купи себе новый купальник, и я отвезу тебя на уик-энд в Лос-Анджелес, там на пляжах полно мускулистых парней.
— В конце сентября?
— Эй, малышка, такова особенность калифорнийского менталитета — настоящий калифорниец выше любых сезонов. Да и вообще, он всегда любит быть сверху, если ты, конечно, понимаешь, что я хочу сказать…
Джульет пропустила мимо ушей это сальное замечание и ответила лаконично:
— Как бы тебе сказать… Пляжи это не мое.
Камелия посмотрела девушке в глаза.
— Джульет, в какой-то момент тебе все-таки придется влюбиться, таков удел всех смертных, иначе остаток жизни проведешь в одиночестве и забвении!
— Но я не хочу себя заставлять! Мне кажется глупым проводить дни напролет полуголой, умирая от жары, под пристальными взглядами всех этих мужиков, страдающих от недостатка секса, и чувствовать, как ссыхается от морской соли моя кожа. Может, я размышляю не современно, но, уж прости, ничего не могу с собой поделать.
Камелия снисходительно посмотрела на нее и покачала головой.
— Да, тебя не исправишь… Ладно, помоги мне отнести все это в гостиную.
Они поставили тарелки на чудесный стол из дымчатого стекла. Дом Камелии был не только большим, он был еще и заботливо обставлен мебелью. Алиментов, которые платил бывший супруг, ей хватало на то, чтобы потакать некоторым своим капризам.
Они с аппетитом поели, щедро запивая еду пивом и вином. В десять вечера обе почувствовали, что немного опьянели, и устроились перед телевизором. Джульет без конца хихикала, а Камелия со злорадным удовольствием комментировала бестолковую болтовню героев комедийного сериала.
Подруги просмеялись целый час, прерываясь лишь для того, чтобы разлить вин о или переключить канал. Камелия любила повторять, что является продуктом общественной погрешности, поскольку была зачата родителями во время великого нью-йоркского блэкаута 1965 года, и не переставала критиковать современное телевидение за его отупляющее воздействие. Слушая это, Джульет то и дело разражалась смехом.
— Ты проклинаешь телевидение уже целый час, — заметила она, — но ты же смотришь его!
— Это потому, что я отказываюсь верить тому, что вижу, и продолжаю искать какую-нибудь умную передачу…
Незадолго до полуночи Джульет решила, что пора ехать домой. Камелия настаивала, чтобы подруга не садилась за руль в таком виде и осталась спать в одной из гостевых комнат, но Джульет отказалась. Она пообещала рулить медленно и соблюдать осторожность, тем более что расстояние между их домами было небольшим — она жила на вершине холма едва ли в километре от подруги.
Выйдя на крыльцо, Камелия на прощание махнула рукой и отправилась спать. Джульет спустилась по ступенькам, ощутив ночную прохладу и порадовавшись, что та поможет ей привести мысли в порядок. Она ощущала себя немного нетрезвой, однако пары алкоголя, как ей казалось, уже достаточно выветрились, и она сможет управлять машиной. Но, почувствовав, что ее еще немного шатает, Джульет глубоко вздохнула, стараясь прийти в норму. Облокотившись на перила, она загляделась на спускающиеся каскадом крыши домов и сады. Вдали, словно темная лента, делила пополам центральную часть города река Уилламетт. Контраст был значительный: внизу, как на ладони, раскинулся светящийся огнями Портленд, все его здания и переполненные улицы. И все-таки Джульет не различала там явных признаков жизни, ей виднелось лишь нагромождение безымянных огней.
«Отличный момент для подобных размышлений! — мелькнуло у девушки в голове. — Уже полночь, а ты впала в ступор, наслаждаясь видом города; придумать что-то более пафосное просто невозможно!»
Отвернувшись от давно знакомого зрелища, Джульет пересекла улицу, обогнула стоявший рядом с «жуком» пикап и принялась искать в кармане джинсов ключи. Она одновременно копалась в двух карманах, когда вдруг заметила, что заднее колесо полностью спустило. Напоминая выплюнутую жвачку, шина безжизненно распласталась по асфальту.
— Вот блин! Только не сегодня!
Она прислонилась к «жуку», пытаясь привести мысли в порядок, когда сзади раздался голос, заставивший ее вздрогнуть.
— Какие-то проблемы, мисс?
Джульет резко обернулась и оказалась нос к носу с мужчиной лет двадцати. Очевидно, поняв, что напугал ее, он сразу же отступил назад, извиняясь.
— Мне очень жаль, — пробормотал молодой человек. — Я не хотел вас напугать.
Он казался почти таким же взволнованным, как и девушка, и Джульет облегченно махнула рукой: ничего страшного не произошло.
— Это я такая: всего боюсь, — выдохнула она, приложив ладонь к сердцу.
— Вижу. Мне показалось, что у вас проблемы, — проговорил он, ткнув пальцем в сторону спущенной шины.
— Да, но это пустяки, я живу совсем близко отсюда.
— Хотите, я вас подвезу? Я припарковался рядом.
Он указал ей на большой синий пикап, стоявший в нескольких метрах выше по улице.
Глаза незнакомца бегали по сторонам: он не смотрел на Джульет, разглядывая пространство вокруг нее, но ни на миг не останавливая свой взгляд на ней. Банальная внешность, темные волосы средней длины, довольно крепкое телосложение, но что-то в нем было неестественное. В течение нескольких секунд Джульет наблюдала за ним, а потом ответила немного смущенно:
— О, нет, это очень мило, но мне тут всего пять минут пешком.
— Уверяю вас, мне это совершенно не сложно, — с улыбкой настаивал незнакомец.
«Да это просто бабник, — решила Джульет, — внешне ничего особенного, но держится отлично».
В ее голове даже мелькнула мысль, что эта встреча могла бы перерасти в историю любви, типа той, что обычно рассказывают пожилые семейные пары. И все-таки в присутствии этого парня она почему-то испытывала стеснение. За его широкой улыбкой угадывалось что-то другое, почти неуловимое.
«Глаза Его глаза выражают совсем не то, что он пытается изобразить на лице», — подумала Джульет.
И действительно, взгляд незнакомца оставался холодным. Он очень старался расположить ее к себе, и тем не менее его глаза были тусклыми, как у мертвой рыбы.
— Ну, что? — заторопился он.