- Так. Для нее, конечно, было ударом, что Козырев "любил" её корыстно, ради того только, чтобы заполучить рукопись и деньги, обещанные за это все той же Ириной... Если бы я знала...
- Скажи, - Алексей так стиснул мои руки и, кажется, раскрошил. Скажи, эта девушка Люба бросилась из окна гостиницы темной ночью или светила луна? Вот как сейчас... Полная, ясная луна?
- Светила. В информации писали: "Полная луна стояла в вышине, когда из окна..."
- А второй раз? Была лунная ночь?
- Лунная, Алешка, очень даже лунная... Ты хочешь сказать, что эта девушка с нездоровой психикой? Я это знаю, я видела её медкарту... И все-таки, все-таки... Я, конечно, должна быть благодарна луне. Я про эту луну и её воздействие на больных людей прочла сорок книжек, если не пятьдесят... И, все-таки, тошно... Тошно знать, что не только пути подлости кровавы, но и дорожки справедливости...
Алексей обнял меня и потребовал:
- Не смотри на Луну! Плюнь на нее! Смотри лучше, какое красивое зарево над Парижем! Чудо-город! Он живет с утра до утра! Пошли пройдемся. Или хочешь спать?
- Хочу спать, спать, спать... Вон даже негр уснул. Постирал трое своих белых плавок, развесил и уснул.
- Слушаюсь и повинуюсь. Ложимся и спим. Подумаешь, Париж...
Засыпая на его руке, ощущая его губы на своих волосах, я думала: "Глупый! Париж - это мы".
Где-то далеко-глубоко очнулись старинные часы с боем и ударили мерно три раза.
И все-таки выскажусь до конца, - прошептал Алексей мне в волосы. - Не для женских нервов такая каторжная работенка... Пора бы, пора осознать эту истину не только крашеным брюнеткам, но и натуральным блондинкам. Особенно последним. Особенно если у них есть выбор... сколько же можно быть мышкиной мамой!
- Какой "мышкиной мамой"?
- Ну из анекдота. Не слыхала? У него уже борода от Хабаровска до Ливерпуля. Мышонок, значит, говорит: "Мама, мамочка, почему мы живем в подвале? Там вон, наверху, солнышко, травка, цветочки, а тут грязно, холодно, темно?" "Но именно здесь наша родина!" - отвечает мать.
Отчего вдруг изо всех сил хочется прижаться к человеку? Ну крепко-накрепко? Да кто знает... Я прижалась к Алексею, а он - ко мне, наши руки-ноги переплелись, наши губы сомкнулись на веки вечные, мгновение остановилось, потому что оно было прекрасно...
... А вот кто хохотнул там, на кладбище, я так и не узнала. Оно и понятно. У нас, в России, уж кого-кого, а юмористов - хоть завались.