Решив, что избавился от девчонки, он вошел в дом и потребовал еще одну кружку эля. Дочь хозяина принесла заказ и, наклонившись, зазывно скользнула тяжелой грудью по его плечу, но в тот момент, когда перед молодым человеком предстало внезапное соблазнительное видение двух обнаженных тел, сплетающихся в объятиях на сене, в другом окне показались все те же прозрачные зеленые глаза! Пришлось бросить на стол пригоршню монет, чтобы исцелить раненое самолюбие испуганной девушки, а самому уехать… только лишь затем, чтобы снова встретить мисс Стоун на обратном пути.
Он начинал чувствовать себя добычей, к которой подкрадывается неумолимый охотник, преступником, которого вот-вот схватят, и терпение молодого человека было на пределе. И все же, раздраженно думал Пол, он стоит под ярким апрельским солнцем, пытаясь по какой-то непонятной причине защитить Уитни от нападок, которые та, несомненно, заслужила.
Хорошенькая девушка, Эмили Уильяме, на несколько лет моложе остальной компании, встревоженно взглянула на Пола.
– Думаю, мне стоит посмотреть, что так задержало Уитни, – пролепетала она и поспешно пересекла лужайку, шагая вдоль выбеленного забора, примыкающего к конюшне. Распахнув большие двойные двери, Эмили вгляделась в длинный коридор, по обеим сторонам которого были устроены стойла.
– Где мисс Уитни? – спросила она у младшего конюха, ведущего на поводу гнедого мерина.
– Сюда, мисс.
Даже в полумраке Эмили заметила, как вспыхнуло лицо мальчика, кивнувшего на кладовую.
Эмили с недоумением взглянула в сторону побагровевшего парнишки, тихо постучала в дверь и вошла, но тут же застыла при виде представшего ее глазам зрелища. Длинные ноги Уитни Элисон Стоун обтягивала грубая коричневая ткань бриджей для верховой езды, почти непристойно облепивших ее стройные бедра и подвязанных на талии обрывком веревки. Кроме бриджей, на Уитни была лишь тонкая сорочка.
– Но… неужели ты выйдешь на люди в таком виде? – охнула девушка.
Обернувшись, Уитни веселым взглядом окинула изумленную подругу.
– Конечно, нет! Сверху я наброшу рубашку.
– Н-но поч-чему? – с отчаянием пробормотала Эмили.
– Потому что вряд ли прилично показываться в одной сорочке, – жизнерадостно пояснила Уитни, снимая с колышка чистую рубашку конюха и просовывая руки в рукава.
– П-прилично? Да разве пристало появиться при всех в мужских штанах?! Ты ведь знаешь…
– Верно. Но не могу же я скакать на лошади без седла в этих юбках?! Да ветер просто поднимет их мне на голову, и что будет тогда? – весело объяснила Уитни, скручивая длинные непокорные волосы в узел и скрепляя его на затылке.
– Скакать без седла?! Ты хочешь сказать, что осмелишься сесть на лошадь верхом? Да отец лишит тебя наследства и выгонит из дома, если ты осмелишься на такое!
– Я не собираюсь скакать по-мужски, – хохотнула Уитни, – и кроме того, не понимаю, почему мужчинам позволено удобно усаживаться в седло, а мы, женщины, слабый пол, должны сидеть боком и молить Бога о том, чтобы не оказаться под копытами коня.
Но Эмили не собиралась отвлекаться от темы:
– В таком случае что ты намереваешься делать?
– Никогда не подозревала, до чего же ты любознательна, молодая леди, – поддразнила Уитни. – Но так и быть, отвечу: я хочу мчаться как ветер, стоя на спине лошади. Когда-то видела такое на ярмарке и с тех пор упражнялась. И когда Пол увидит, на что я способна, конечно…
– Он просто посчитает, что ты сошла с ума, Уитни Стоун! Пол подумает, что ты ужасно невоспитанна и делаешь все это, чтобы привлечь его внимание. – И, заметив, что подруга упрямо подняла подбородок, Эмили решила изменить тактику: – Уитни, пожалуйста, подумай об отце! Что он скажет, если узнает?
Уитни поколебалась, невольно ощутив силу пристального ледяного взгляда отца, словно устремленного в это мгновение на нее, и, набрав в легкие воздуха, медленно выдохнула, увидев в маленькое окошко приятелей, ожидавших на лужайке.
– Отец, как обычно, – устало выговорила она, – скажет, что я его разочаровала, что позорю его и память матери и он рад, что она не дожила до такого несчастья – увидеть, во что превратилось ее единственное дитя. Ну а потом полчаса будет проповедовать, как идеально воспитана мисс Элизабет Аштон… и мне следовало бы брать с нее пример.
– Ну… если ты действительно хочешь произвести впечатление на Пола, могла бы попытаться…
Уитни в раздражении стиснула кулаки.
– Я старалась быть похожей на Элизабет. Носила эти мерзкие платья с оборками, в которых чувствовала себя настоящим чучелом, целыми часами упражнялась в молчании и хлопала ресницами до тех пор, пока не начинали болеть глаза.
Эмили закусила губку, чтобы не рассмеяться при этом беспристрастном, но совершенно нелестном описании жеманных манер Элизабет, но тут же помрачнела.
– Пойду передам остальным, что ты сейчас выйдешь, – вздохнула она.
Возмущенные возгласы и презрительные реплики встретили появление Уитни на лужайке, но девушка, не обращая ни на кого внимания, подвела лошадь поближе к зрителям.
– Она упадет, – предсказала одна из девиц, – если Господь раньше не поразит ее за этот ужасный вид!
У Уитни на языке вертелся язвительный ответ, но она стиснула зубы, надменно вскинула голову и украдкой взглянула на Пола. Красиво очерченные губы были неодобрительно поджаты, а взгляд медленно скользил от босых ступней к затянутым в узкие штаны бедрам. Сердце Уитни сжалось от пренебрежительного выражения его лица, но от своего решения она не отступила и вскочила на покорно стоявшего мерина. Тот пустился легким галопом, и Уитни начала медленно выпрямляться, раскинув в стороны руки, чтобы удержать равновесие. Постепенно она встала во весь рост. Конь пробегал круг за кругом, и хотя Уитни каждую минуту с ужасом ожидала падения, все же ей удавалось выглядеть грациозной и уверенной.
Заканчивая четвертый круг, она позволила себе посмотреть в сторону собравшихся. Какие брезгливые гримасы! Но девушка все же отыскала того единственного, ради кого затеяла все это. Лицо Пола почти скрывала тень огромного дерева, и Элизабет Аштон цеплялась за его руку, однако Уитни успела заметить медленную, нерешительную улыбку, чуть приподнявшую уголки его рта, и чувство торжества, словно крепкое вино, мгновенно вскружило ей голову. К тому времени, как она начала пятый круг, Пол уже широко улыбался. Уитни была вне себя от счастья, и теперь даже ноющие мышцы и синяки ничего не значили по сравнению с ослепительной радостью, охватившей ее.
Стоя у окна гостиной, выходившего на южную лужайку, Мартин Стоун тоже наблюдал представление, которое давала его дочь. За спиной раздался голос дворецкого, объявившего о прибытии лорда и леди Джилберт. Слишком разъяренный в этот момент, чтобы говорить, Мартин приветствовал свояченицу и ее мужа коротким кивком.