Платон зевнул, не разжимая челюстей.
Лёка теперь сидела у него за спиной, испытывая невыносимое желание порыться носом у него между лопаток, а потом привалиться щекой и так сидеть.
Она бы сидела, и Платон бы сидел, и хорошо бы при этом, чтобы Яночка куда-нибудь делась.
– Может, вам тоже сделать маникюр?
– Да-да! – вскричал Платон, почуявший возможность отыграться. – Сделайте ей маникюр, педикюр и еще вот это... когда обдирают лишнюю шерсть!
– Платон!!
– Эпиляцию, – весело сказала Яночка, – только ее я не делаю, это вам надо к косметологу записаться.
– У тебя идиотские шутки, Платон!
– Я еще могу анекдот про поручика Ржевского рассказать.
Лёка отвернулась и засопела.
Вовсе ей не хотелось прижиматься щекой к его водолазке и сидеть так всю оставшуюся жизнь!
Ужасный человек. Невыносимый.
Тут она вспомнила про расследование, про пропавшую супругу мужчины ее жизни и про то, что в данный момент она должна ее искать.
Это просто снег, Питер и третий четверг ноября закружили ей голову.
Ничего этого нет, все мираж, фантом. Она заглянула в прошлое, и оно показалось ей прекрасным, как идиллическая картинка. Так бывает с ним, с прошлым. За триста лет подзабылось все плохое, и теперь ей кажется, что в той жизни она шла по аллее Летнего сада под руку с милым человеком, и листья шуршали под ногами, и казалось, что все на свете можно ему сказать, и все это будет ему важно!..
Мираж, фантом.
Непонятно как, спиной, что ли, но он вдруг понял: что-то случилось.
Выдернув руку из ванночки – с пальцев капала мыльная пена, – он повернулся и посмотрел на нее.
Яночка ахнула.
– Осторожней, я могу вас поранить!
– Нет, – сказал Платон Легран, рассматривая Лёку, – вы никак не можете меня поранить, Яночка.
Лёка несчастными глазами посмотрела ему в лицо.
– Не переживай, – сказал он негромко. – Не переживай, как-нибудь все уладится.
Она кивнула.
Расследование, Артем, бывшая жена пропала. Как тут может что-нибудь уладиться?! Ну, хоть что-нибудь?
Он вернул руку в ванночку, и ниточка как будто оборвалась. А утром, когда она сказала ему «Помоги мне!», эта ниточка совершенно точно появилась снова!..
– Яночка, – сказала Лёка тем самым голосом, которым говорила с подчиненными, – скажите, а два дня назад вы работали?
– А это какое было число?
Лёка стала судорожно подсчитывать, какое это могло быть число.
– Восемнадцатое, – подсказал Платон Легран.
– Восемнадцатого я работала, да. Была моя смена.
– А к вам подруга моя не приходила? Ее зовут Настя, и она такая красивая, высокая! С длинными волосами.
Яночка насупилась.
– Это... ваша подруга?
– Ну, не совсем подруга, – заюлила Лёка, сообразив, что дело, должно быть, нечисто. Должно быть, неприспособленная и тут наскандалила, – просто мы вместе работаем, и она где-то позабыла документы, а мы теперь их найти не можем!
– У нас она ничего не оставляла.
– Но вы ее помните, да?
Тут Яночка вынырнула у Платона из-за плеча и посмотрела на Лёку настороженно:
– Помню, конечно. Такое не скоро забудешь.
– А что-то случилось?
Яночка пожала плечами.
– Ничего не случилась, но ваша... коллега довольно требовательный клиент.
– Это что означает? – спросил ужасный человек Платон Легран. – Она швырнула в вас ванночку для ногтей?
– До этого не дошло, но...
– Яночка, – сказал Платон, – говорите как есть! Нам, вот ей-богу, никакого дела нету до этой дуры...
– Платон!
– ...нам бы понять, где бумаги, и дело с концом. Мы вас не выдадим.
– Понимаете, у нас не принято обсуждать клиентов, за это могут наказать.
– Что нам ее обсуждать! Не будем мы ее обсуждать. Вы расскажите, что было, и точка.
– Она очень спешила, – выговорила Яночка неохотно, опять посмотрела на Лёку и перевела взгляд на пальцы Платона. – А это всегда трудно. Когда клиент спешит, а процедура все-таки занимает какое-то время! Она не хотела ждать, а ноготь же должен приклеиться как следует, иначе это и вовсе никакого смысла не имеет.
– Как?! – поразился Платон. – Ногти приклеивают?!
Тут Яночка засмеялась, и Лёка следом за ней.
– Не только ногти! Еще ресницы, волосы, да что только не приклеивают!
– Позвольте, а как жить с приклеенными ногтями?
Яночка развела руками.
– Многим нравится. Да это нестрашно, это просто такие силиконовые пластинки, они очень прочные, и лак на них хорошо держится.
– А... как отличить приклеенные от настоящих?
– А вам зачем?
– Ну как же?! Женщина с приклеенными ногтями – это...
– Платон!!
– Но чтобы ноготь приклеился, нужно время, – заспешила Яночка, – и, самое главное, поверхность надо подготовить, ногтевую пластину сточить...
– Так, – перебил ужасный человек, – пожалуйста, без подробностей. Или я упаду в обморок.
– Поду-умаешь, какой нежный! – возмутилась Лёка.
– А она все время меня торопила и сердилась, а когда клиент так себя ведет, как назло, ничего не получается. Ну, она немного...
– Переколотила немного посуды? Разбила немного зеркал?
– Она немного вышла из себя. Ну, и все.
«Ничего себе, неприспособленная, – подумала Лёка. – Артем уверяет, что она мухи не обидит, или как там говорится?..»
Все вранье?..
Яночка в последний раз взмахнула пилкой и промокнула салфеткой пальцы Платона.
– Ну, вот и все. А вы боялись!
Далеко отставив руку, Платон полюбовался на свои ногти. Лёка видела, что он хочет что-то такое сказать, в духе «поручика Ржевского», и опередила его:
– Яночка, а вы не помните, она одна приходила или с ней кто-то был.
– Был, – небрежно сказала девушка. – Конечно, был. И тоже... шумел. Он даже жалобную книгу потребовал и написал на меня жалобу. Вы знаете, – тут она прижала к груди худенькие руки, как будто хотела принести клятву, – я столько лет работаю в этом салоне, и никогда в жизни на меня никто не писал никаких жалоб! Верите?
– Ну, конечно!
– И вдруг написали! Да еще такую... огромную, на несколько страниц. Я, конечно, стараюсь не переживать, но клиентов так мало, у нас персонал сократили почти вдвое, а тут жалоба! А я старалась. Но я правда не могу заставить силикон сохнуть быстрее!
– Яночка, – заявил Платон, поднимаясь. Лёка потянулась за ним. – Скажу вам, как физик физику – никто не может заставить силикон сохнуть быстрее, ибо это химический процесс. Он как идет, так и идет, и по-другому идти не может. И пес с ней, с жалобой! Я вам сейчас благодарность напишу, еще длиннее, чем жалоба, и выйдет баш на баш.
– Правда?
– Пошли, – сказал Платон Легран решительно. – Где тут у вас жалобная книга?
Пока метались в поисках книги – девушка за конторкой при упоминании этой самой книги заметно взволновалась, – пока, поняв в чем дело, улыбались умиротворенно, пока предлагали кофе и выискивали место поудобнее, Лёка спросила у Платона:
– Ты думаешь, там может быть телефон?..
– Заодно и посмотрим.
Принесли книгу – серые страницы в скверном переплете, сурово пронумерованные и как будто оприходованные. Жалоб, равно как и благодарностей, там было маловато. Исписано всего страниц шесть.
– Как это делается, я не знаю? – спросил Платон.
– Вот здесь ставите дату, пишите свою фамилию, имя и отчество. Вот здесь адрес и телефон.
– А у меня адрес в Москве.
– Это неважно. Надо указать обязательно, потому что без фамилии и координат никак нельзя, тогда получается анонимка. И просто пишите то, что хотите.
Платон перелистал тонкие странички.
– Да уж. Мне столько не осилить.
Жалоба и впрямь была длинной.
Яночка улыбалась смущенно, девушка-администратор все хлопотала, а Лёка невыносимо гордилась Платоном, позабыв о том, что прошлого не воротишь, дважды в одну реку не войдешь, и вообще – не стой под стрелой.
Он все сообразил и все придумал, он еще и Яночке хочет помочь, и в этом он весь – великодушный, умный, ироничный, странный.
Как это она, Лёка, его... упустила? На кого променяла?
Сестрица Ника утверждала, что Лёка играет в людей, как в куклы. Что ей проще и понятней, когда все главные роли исполняет она сама, на разные лады меняя голос и давая реплики то за одного, то за другого персонажа.
Ника утверждала, что это хорошее качество для сочинения детективов, а для жизни – не годится.
Ника утверждала, что «давать реплики» за Платона у нее не получилось, и Лёка выбрала более легкий и понятный путь. Она придумала себе Артема, и их большую любовь, и их понимание, и интерес друг к другу. А интереса-то никакого нет.
Какой может быть интерес, когда он все время занят то бывшей женой, то бывшей – настоящей! – дочерью, то вдумчивым выбором пиджака для корпоративной вечеринки.
Ника утверждала, что как только закончатся или наскучат вечеринки и пиджак станет не актуален, Лёке будет значительно сложнее придумывать «сюжеты». Просто потому, что их тоже нет, как и интереса!..
– Не сопи мне в ухо, – попросил Платон Легран. – Мне надо сосредоточиться.