– Ты же не станешь убивать меня? – прошелестел ее голос.
«Не станешь… не станешь…» В голове нарастал гул, будто в уши влетел рой пчел. Один удар, всего один удар и ведьма умрет, но каким же тяжелым стал кинжал! Земля притягивала меня к себе, и я упал на колени, ладони опустились на влажные листья. Все прекратилось так же, как и началось. В голове стало тихо, и снова послышался шорох леса, его мерное дыхание. Оглядевшись, я понял, что остался один. Поднялся, подобрав с земли кинжал. Из-за деревьев доносились голоса: громко возмущался Оливер, споря о чем-то с Рурком, звенели мечи тренирующихся шраванцев, фыркали лошади. Еще недавно я не слышал их, словно был в сердце леса, но теперь добрался до лагеря без труда.
Когда я вышел на поляну, то увидел пылающий костер и сидящих возле него Тэда, Тома и Ардана. Рыжий парень поднял на меня глаза и тут же отвел взгляд. Значит, они давно уже вернулись. Сколько же я бродил по лесу? Мне почудилось, что прошло совсем немного времени…
– Хороший клинок, – с усмешкой сказал Лис, направляясь ко мне.
Я опустил глаза и понял, что все еще держу кинжал в руках.
– Это Берк подарил, – зачем-то пробормотал я, убирая оружие в ножны.
Сармантиец чуть приподнял бровь:
– Как… трогательно. И что же, ты решил им нарубить дрова или поохотиться на белок?
– Вообще-то… – я вздохнул поглубже и рассказал ему о странной встрече в лесу.
У меня были некоторые опасения, что он расценит эту историю как вымысел, а меня посчитает трусом, но Лис иначе отнесся к моим словам. Он нахмурился и спросил:
– Почему ты не убил ее?
Такого вопроса я не ожидал, а потому растерялся, но он требовал ответа, и пришлось соображать быстрее.
– Ты ведь сам против убийств…
– Я способен понять, кто представляет для меня опасность, – холодно ответил он, – а ты?
«Она околдовала меня!» – вопил внутренний голос, но даже в моей голове это звучало как жалкое оправдание, и я не посмел бы произнести вслух столь унизительное признание.
– Я не мог убить женщину.
Еще одно оправдание, но зато почти правдивое. Будь это шаман людоедов, измазанный кровью своих жертв, едва ли я остался бы недвижимо стоять и ждать, что он со мной сделает.
– Это несложно, – Лис чуть заметно поморщился, поправляя накидку. Рана по-прежнему беспокоила его. – Не сложнее, чем мужчину.
Другого ответа я от него и не ожидал. Интересно, он родился с таким отношением к людям или научился уже потом, на службе у наместника?
– А как ты стал телохранителем? – задал я вопрос.
Сармантиец посмотрел на меня изумленно, словно я только что на его глазах снял штаны и пустился в пляс. Он повернулся в сторону тренирующихся шраванцев и негромко сказал:
– Они никогда не простят тебе того, что ты называешь их шахриара Лисом и можешь позволить себе задавать подобные вопросы.
– Мне называть тебя «шахриаром»? – уточнил я.
– Не стоит, – он повернулся ко мне и заговорщицки подмигнул, – считай это моим подарком тебе, как и каждый вдох, который ты делаешь. Любопытство порой вредит здоровью.
Какая неслыханная щедрость свалилась на мою голову! Я уже думал, что мой вопрос останется без ответа, но ошибся. Лис положил руку мне на плечо, не то обнимая, не то опираясь, и медленно повел в сторону тренирующихся.
– Мне было пятнадцать лет, когда я впервые увидел наместника, – негромко говорил он, пока мы шли. – Он выступал на главной площади моего родного ундана, который покорился ему после непродолжительной войны. Наместник Карам был первым, кто сказал, что желает объединить Шраван. Слушая его, люди плакали. У них появилась надежда. Будь он потомком рода Бхарани, все шраванцы встали бы на колени перед ним. А я в тот миг понял, что значит этот человек для Шравана и для меня. Но пришлось ждать целых три года, пока телохранитель допустит ошибку, чтобы я смог занять его место.
– Тебе было пятнадцать лет? – не поверил я.
Мне в этом возрасте были интересны вещи никак не связанные ни с политикой, ни со службой. Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы Дорион разрывали войны, но сомневаюсь, что сумел бы посвятить себя служению одному-единственному человеку, который, как мне кажется, желает моей родине добра и процветания. Впрочем, Шраван полон загадок, как и его жители.
Мы, тем временем, подошли ближе к шраванцам. Заметив нас, они прекратили свои поединки. Берк хмуро окинул меня взглядом, Тарек демонстративно отвернулся, остальные же смотрели на сармантийца, ожидая его приказаний.
– Алтан, – почти ласково произнес Лис на шраванском, не отпуская моего плеча, – видишь ли ты под моей рукой отрока?
– Да, шахриар, – серьезно ответил тот.
– Скажи мне, что он там делает, в то время как должен тренироваться?
– Прости, шахриар, – чуть поклонился шраванец, – я исправлю это упущение.
– Будь любезен, – сармантиец с силой толкнул меня вперед, под самый нос Алтана, что смерил меня взглядом палача. – Избавь меня от него.
Я повернулся к нему, прежде чем Алтан успел перехватить меня:
– Брат Килан что-то замышляет! – крикнул я в спину Лису.
Тот остановился и чуть склонил голову в нашу сторону, но даже не стал оборачиваться:
– Алтан, – тихо произнес он, – почему я все еще слышу его голос?
Такой тренировки у меня в жизни не было. Пот катился градом, словно я побывал в бане. Так как накидку я сбросил и остался в одной простой рубашке, она не смогла защитить меня от нескольких порезов, а тем более от многочисленных синяков. Завершающим стал удар локтем мне в скулу, от которого кожа лопнула, и половина моего лица погрузилась в жгучую боль, что со временем сосредоточилась под глазом и пульсировала там, пока я не приложил холодную сталь. Так стало полегче.
– Ох, тебя что, дикие пчелы покусали? – запричитала Айра, увидев меня.
Пока инквизиторы не заметили мое лицо, она отвела меня в сторону и принялась накладывать на горящую кожу прохладную мазь с приятным запахом мяты.
– Нелегко тебе, да? – с сочувствием спросила она.
– Инквизиторы ненавидят меня за то, что я теперь в отряде Лиса. А шраванцы ненавидят меня за то, что я дорионец. – Она была единственным человеком, кому я мог это рассказать. – Килан хотел меня убить, а в лесу я наткнулся на дикую ведьму.
Айра вздохнула и покачала головой:
– Тяжело плыть против течения, дитя.
– Может и не нужно этого? – буркнул я. – Зачем бороться? Можно жить как Ардан, забыть о том, кто ты есть, прогибаться под тех, в чьих руках сила…
Я прикусил язык, заметив, как помрачнела Айра. В ее глазах я видел заглушенную боль, и мне стало невероятно стыдно за свои слова.
– Вот и все, – сказала она, сделав над собой усилие и улыбнувшись. – Скоро заживет. А что касается Ардана… Не все могут быть такими, как ты или Красивый Мальчик, кому-то не хватает сил, а кому-то и жизни.
Она, ссутулившись, пошла к костру. Да уж, хорош я, нечего сказать. Ведьма снова была права: против течения плыть нелегко. Спал ли спокойно Лис хоть одну ночь с тех пор, как решил доказать всем, что он не просто полукровка, случайно появившийся рядом с наместником? Сколько раз меня самого пытались убить? У каждого есть свой предел, после которого остается лишь упасть ничком и молить о пощаде с готовностью принять все, что предложит победитель. Наверное, вся наша жизнь – поиск этого предела или попытка сбежать от него…
– Хаш, ты варил в котле свои сапоги? – угрюмо поинтересовался Тэд, перебирая ложкой содержимое миски.
– Не нравится, не ешь, – огрызнулся тот. – Даже шраванцы едят и не морщатся.