Но радоваться нет времени, надо спешить, ведь всё ещё есть шанс успеть на нужный поезд. Сунул в щель талон – дверь не открылась. Сунул ещё раз – ни фига. Что за заговор против французского виноделия? А кассы с билетером тут нет.
Пробегают подростки, показываю им талон – в чём дело, мол.
Ну скажите, ну почему турист обязан знать, чтó по-французски написано на бумажке, которая по форме, цвету и размеру выглядит точь-в-точь как талон в метро? А написано на бумажке, что аппарат не работает.
Аппарат, короче, выплюнул мне записку – я не работаю, чувак, экскюзе муа, а кому легко.
Выбегаю на поверхность и спрашиваю пекаря в булочной, где билетик можно купить. Он советует спуститься в метро с другой стороны. Я так и делаю, но там на меня набрасываются негритянские дети и наперебой протягивают мне талончики – купи мой, купи мой. Я туплю. Помочь детям или помочь аппарату?
Но самая бойкая девочка с куклой наперевес, видя мои сомнения, суёт свой талон в щель и сим-сим открывается. А я всё ещё туплю, потому что в башке мелькает вариант проскочить и не заплатить девочке. Это нечестно по отношению к малолетним, согласен. Но я, видно, не первый такое подумал, а она, видно, не первый день в метро торчит – девочка оказалась на шаг хитрее. Она суёт куклу за пазуху, становится между открывшимися дверями и придерживает их руками. Если не дам денег, подземная девочка отпустит двери, и они закроются.
Ладно, девочка, снимаю шляпу, ты выиграла, вот тебе два евро, сдачи не надо. Купи своей кукле новые туфельки.
Я уже реально в метро, под землёй, и мне интуитивно приходится угадывать, как попасть туда, где я получил кардиограмму неработающего аппарата, а там вычислить нужное мне направление. Форт, мать твою, Буайяр.
Если не помощь Луи, я б просто вернулся домой. Перронов четыре, и они – внимание! – называются A, B, C, D. Железная логика. Их назвали так в честь четырех сторон двойной виниловой пластинки.
И ни одной надписи по-английски. Земляне должны с рождения разбираться во всех дирексьйонах лионского метро и с экстрасенсорной лёгкостью угадывать, где надо выйти и где войти, чтоб попасть из точки Хрен-Знает-Где в точку Вокзал.
Да и вообще: сориентироваться в концепции транспорта двух стран за один день – слегка утомительно.
В ту минуту я остро проникся и понял, дорогие друзья, каково людям пользоваться транспортом в Венгрии. По франкоязычным табличкам хоть что-то можно понять, ведь из французского позаимствовано много международных слов и терминов. А когда всё на венгерском – хана, вешайся, турист. Ну или ладно, так и быть, возвращайся домой.
Ах, ну да, а ещё можно в Лионе на метро покататься.
Интуиция меня не подвела, по каким-то мелким деталям, буквам и, главное, по двум парням с чемоданами я сориентировался и угадал.
Вот и вокзал. Gare De Lyon Part-Dieu. Но рассматривать архитектуру некогда, дай бог свой перрон найти. Опять врубаю чуйку, и ноги приводят, куда надо.
Бесплатные талончики продолжаются – билет на поезд решил не покупать. Да, это риск и наглость, но расстояние небольшое, а главное – Лива говорила, что контролёры просто выписывают штраф на любой названный тобой адрес и даже с поезда не ссаживают. Это если поймают.
Короче, будь что будет. И да поможет мне святой Христофор, покровитель безбилетников. Хотя он, Христофор, является покровителем и кондукторов тоже. Ведет двойную игру, хитрец. Честное слово, в наше время вообще не на кого положиться.
До Belleville-Sur-Saone полчаса езды на дижонском поезде. И фотографировать вокзал и что-либо иное совсем не хочется. Заметил, что перестали интересовать достопримечательности. Лион, ну и что, что Лион. Ну как – приятно увидеть новое и непривычное глазу, но смотришь и понимаешь – похожее или почти идентичное по цвету, по духу, по форме я уже видел.
Ха. В эту минуту Word подсказывает мне, что правильно будет «на Пижонском» поезде. С большой буквы причём. Интересно, что ворд скажет мне о дижонской горчице, с которой я через неделю буду есть сосиски у некой мадам Мадлен.
Но о сосисках я тогда ещё ничего не знал, знал лишь, что мне предстоит провести ночь на улице незнакомого города с сюровым названием. А будет ли завтра кому сказать «доброе утро» или хотя бы «бонжур» – неведомо. Утешают лишь сегодняшние +24 градуса и философское, извините, настроение. Немножко через силу, но философское. Бороться с жестокостью действительности нужно уметь всеми подручными способами.
Контролёр, или там проводник, не знаю, пробежал два раза, но вопросов не задавал. Никому. Видимо, тоже в философском настроении.
Вот остановится поезд, вот выйду я на своей остановке – и что? Закурю и посмотрю на звезды, да?
Наверное, очередной раз спрошу себя – что я здесь делаю? Надеюсь, Belleville-Sur-Saone мне ответит.
Во Франции стемнело, а я прибыл. Terra incognita. Надеюсь, я тут persona grata. Во всяком случае, точно известно одно – in vino veritas.
Ладно, ладно, прекращаю урок латыни.
Вышел из поезда и спросил себя:
– Что я здесь делаю?
Ответа пока нет.
На вокзале тусят панки, клошары и прочие фрики. Граждане Евросоюза, короче.
Виноградная контора заперта. Не успел.
Ладно, не будем драматизировать. Сажусь на ступеньках, пишу Пете смс.
Петю я знаю лет двадцать. Он давно эмигрировал в Венгрию, и месяц назад я предложил ему тоже поехать на виноград. Он должен был прибыть вчера. Скорее всего, он уже нашёл себе рабовладельца и сейчас пьёт домашнее красное на какой-то ферме.
В письме я просил его, чтоб подождали, чтоб латыши уломали фермера оставить мне одно место, если опоздаю. Но когда ты дома, транспортные делишки, сбор урожая и вся эта крысиная Belleville-Sur-Saone-овская возня выглядит совершенно иначе. Как хлеб с маслом на тарелке и хлеб с маслом в гастритном желудке.
Смс: я на вокзале, а вы где?
Обычно в непредвиденно сложных заграничных ситуациях я пью, и становится веселее. Алкоголь способствует философскому настроению. Ничего более доступного для снятия дорожного стресса нет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Сноски
1
Lakáskultúra – журнал об интерьере квартир. Nők lapja – женский журнал. Ludas Matyi – юмористический журнал.