Там, внизу, засыпает большой город, и только в доме полковника Солля — я знаю — огни не погаснут до рассвета. Там промывают раны служанке Дюле и лакею Клову, там приводят в сознание старую няньку, снова упавшую в обморок от избытка чувств. Там госпожа Тория Солль недоумённо всматривается в постаревшее лицо мужа и, удивляясь, наматывает на палец собственные седые пряди. Там сумрачно бродит по комнатам осунувшаяся Танталь, там Алана, моя жена, разрывается между желанием поддержать названую сестру и необходимостью порыдать на груди у вновь обретённой матери…
А я там сегодня лишний. Тем лучше — у меня есть эта ночь, эти упрямые, поднявшиеся из ила камыши, эти огни на берегу…
Время от времени мне кажется, что среди колышущихся стеблей неподвижно стоит щуплый человечек с горящими, близоруко прищуренными глазами. Мне хочется окликнуть призрак Дамира, но я удерживаюсь, потому что на самом деле в камышах никого нет. Это темнеет, зацепившись за сук поваленного дерева, чей-то унесённый, украденный водой плащ…
И ведь всё равно мы с Дамиром скоро увидимся.
Мне хочется верить в это. Я не прошу другой милости, но пусть после смерти мне позволено будет бродить по родовому замку, вздыхать, пугая верного Итера, и неслышно беседовать с собственным близоруким прадедом…
Но до этого ещё далеко.
Вот всхлипывает мокрая земля под чьими-то ногами. Раздвигается жидкая стена камыша, я вижу только силуэт, нет, это не близорукий призрак, это женщина… Сколько же времени и сил понадобилось Алане, чтобы меня найти?!
Я бессмысленно смеюсь, глядя в звёздное небо. Я счастлив, а все счастливцы — глупцы…
Сегодня передо мной вечность. Передо мной долгая, счастливая, упоительная жизнь.
Целых двадцать четыре часа.
И я многое успею.