Ознакомительный фрагмент
— Бросайте оружие, Альфан, — приказал Александр развязным тоном.
Альфан недоуменно смотрел на мужчину и не мог понять, что происходит.
Какая-то часть его существа уже была готова подчиниться воле Александра, но вторая половина отчаянно сопротивлялась.
— Да бросайте же уже, — произнес мужчина, и в голосе его прозвучала сталь.
Альфан почувствовал, как по всему телу от затылка начинает растекаться мелкая дрожь, и отдает болью в коленях.
— Бросайте, — процедил сквозь зубы мужчина.
Альфан попятился назад. Взгляд мужчины стал просто невыносимым, хотелось спрятаться, отгородиться от него чем-то.
— Бросайте! — рявкнул Александр.
Телохранитель вздрогнул и выронил пистолет. Сталь громко звякнула, ударившись о паркет. И тотчас оцепенение прошло, и боль в коленях унялась, а взгляд мужчины перестал давить на плечи, словно бетонная плита.
— Извините… — Альфан замешкался, наклонился, подобрал пистолет. — Простите, пожалуйста, я сейчас…
Пригнув голову, стараясь не глядеть в глаза мужчине, он выбежал прочь. Лишь бы не чувствовать этого страшного взгляда, не слышать стального безжизненного голоса, надменно повелевающего: «Бросайте!»
Краем глаза Ангела посмотрела на Его Величество — все это время Август с наслаждением наблюдал за спектаклем.
— Прошу, — Александр галантно подал руку женщине и повел ее по коридору.
— Эффектно, — похвалила Десмод. — Загнать человека в измененное состояние сознания, да еще такого пуленепробиваемого, как Симон Альфан. У вас незаурядный талант. Кстати, мне кажется, мы не представлены…
— Заочно, госпожа, заочно. То есть я Вас, конечно же, знаю, а вот Вы меня — нет, — ответил мужчина. — Позвольте представиться. Ваш скромный и покорный слуга, князь Александр Шони.
— Князей развелось как собак нерезаных… — бросила с омерзением женщина.
— Простите, не с того конца начал… — сказал Шони торопливо. — Авторитарный, жестокий, надменный, одиозный шеф службы Собственной Безопасности.
— Шеф Собственной Безопасности? — переспросила Десмод.
— Божьим попущением… — виновато произнес Шони.
Десмод хищно улыбнулась.
— Мне нравятся циники, — сказала она. — С ними легко. Послала — встал и пошел. Не то, что все эти скоты с претензией на благородство.
— Понимаю, — Шони кивнул головой. — Идемте. У меня машина.
— Да? — Десмод вопросительно подняла бровь, посмотрела на него.
Во дворе дома их ждал черный «Кадиллак».
— Вы всегда так требовательны к личному транспорту? — спросила Десмод, оглядев представленный ей лимузин.
— Только в самые тяжелые годы, — поспешил ответить Шони. — Раньше у меня был «Линкольн».
Десмод оценила шутку, рассмеялась. С Шони ей было неожиданно легко и приятно. То напряжение, которое не покидало ее в компании Августа, прошло. Как и положено в таких случаях — ближайшее окружение Светлейшего Князя знало ровно столько правды, сколько и предназначалось. Да, гостья. Да, издалека. А чтобы расставить все точки над «и» — Шони очень жестко поставил на место телохранителя. Альфан, наверное, до сих пор не осознал, что сцену эту спровоцировали нарочно.
— Мне импонирует ваш modus operandi[2], — сказала Десмод, сев в салон лимузина.
— А мне импонирует ваша проницательность, — сказал Шони, заводя мотор. — По правде говоря, я не люблю посвящать в свои планы тех, кому это не предназначено. Альфан — как раз такой случай. Конечно, он толковый оперативник, но как стратег — увы и ах. Остается сожалеть о том, что приходится держать в цепи такие звенья.
— И тем не менее, Альфан присутствовал при этом собрании… видел меня… — уклончиво заметила Десмод.
— Альфан отличный страж. Такой телохранитель заменит с легкостью роту морской пехоты. Хотя, как я и говорил — стратег он никудышный. Он ведь так и не понял, что охранял не князя, а вас. Конечно, Август предлагал мне выделить Вам целое подразделение охраны. Но я не мог доверить Вас кому попало. К тому же, предпочитаю обходиться без гусарской самоуверенности, — объяснил Шони. — Вы и без всякой охраны сильно рискуете, приехав в эту Богом посланную на… страну.
— С другой стороны — здесь меня будут искать в последнюю очередь, — сказала Десмод.
— Справедливо, — Шони кивнул.
Автомобиль тем временем катил по заснеженному шоссе, мимо раскинувшихся там и тут небольших дачных поселков.
— Почему за городом? Я предпочитаю пыль и шум городских улиц, — сказала Десмод хозяйским тоном.
— Потому что так безопаснее. На Красной площади крепость не построишь. Уже есть одна, — сказал Шони с горечью в голосе.
— Да, нашелся кто-то дальновиднее вас, — заметила ехидно Десмод. Лимузин свернул с шоссе, еще примерно час ехал по смерзшейся грунтовке сквозь частокол голых деревьев, затем въехал в ворота старинной дворянской усадьбы.
— И что это за именье? — поинтересовалась Десмод.
— Когда-то была дворянская усадьба. После революции отдали под резиденцию французскому консулу. Консул наш со всеми потрохами, мы пользуем его в качестве канала связи с Европой. Дипломатическую корреспонденцию они не вскрывают, — сказал Шони.
— Это хорошо, — сказала женщина.
Шони заглушил двигатель, вылез из машины и открыл пассажирскую дверцу, помогая своей спутнице выбраться из салона.
— Вы уверены в безопасности этого жилья? — спросила Десмод.
— При консуле четверо помощников — мои ребята. Сами они, как Вы понимаете, имеют большой опыт нетривиального решения самых сложных задач. Все, так или иначе, но побывали на войне. Так что на них вполне можно положиться. Прислуга тоже из Франции, из числа наших тамошних резидентов, — Шони подошел к парадной двери и громко постучал кулаком. — Стрелковое оружие, боеприпасы. Вы довольны?
— Пока да, — ответила Десмод.
— Да что они там, уснули? — Шони принялся барабанить по двери кулаками.
— Наверное, ведь уже 4 утра… — предположила женщина.
Вскоре дверь отворил лакей.
— Господин консул изволили почивать, — ответил он сонно.
— Я ему сейчас дам «почивать», — Шони грубо оттолкнул лакея и вошел внутрь.
Десмод прошла следом и оказалась в просторном колонном зале.
— Как доложить господину консулу? — осведомился лакей.
— Передай, хозяева приехали, — бросил Шони небрежно. — Идемте, Ангела, я покажу вам вашу комнату.
Комната находилась на втором этаже, на углу здания. Это было довольно просторное помещение, с огромной кроватью, туалетным столиком, парой ширм, платяным шкафом. На окнах висели тяжелые плотные занавески. В камине трещал огонь. На туалетном столике стояла откупоренная бутылка вина и бокал.
— Мы все подготовили к вашему приезду, — сказал Шони. — Отдыхайте. Завтра вечером я познакомлю вас с моими подчиненными.
— Хорошо, — Ангела кивнула. — Спасибо за заботу, Шони.
— По правде говоря, я совсем не рад Вашему появлению, — сказал князь, остановившись в дверном проеме.
— Я тоже, — парировала Десмод резко. — Но когда по стране идет эпидемия — врач должен находиться в чумном бараке.
Глава первая
Палачи
«В самом деле, нельзя же осуждать пистолет за то, что он стреляет…»
А. А. ФедоровИз окна комнаты открывался вид на Монмартр. Шел противный моросящий дождик. Пару минут назад гостиничная прислуга принесла в номер две бутылки Каберне-Фран, четыре бутылки пива, немного фруктов — нарезанные дольками лимоны, персики, апельсины — пармскую ветчину и лобстеров. Вся снедь с трудом разместилась на прямоугольном журнальном столике, стоящем посреди комнаты.
В комнате находились четверо мужчин. Один из них курил, сидя в кресле и любуясь вечерним бульваром, второй — только что накрыл своеобразный шведский стол и теперь собирался пригласить к нему своих товарищей, третий листал газету, развалившись на кушетке, а четвертый сидел за письменным столом и сосредоточенно, с усердием смазывал разобранный пистолет Глок-18.
— Господа! — позвал второй.
Никто не откликнулся.
— Ах да, пардон, — поправился он, кашлянул в кулак. — Месье!
— Чего тебе? — рассмеялся третий, небрежно бросил газету за кушетку — она с шелестом упала на пол.
— Месье, позвольте пригласить вас на ужин, — сказал второй, приглашающим жестом указав на фуршет, организованный прямо на журнальном столике.
— Э… — задумчиво протянул в ответ третий. — Я тебе не мадам, чтобы меня на ужин приглашать.
— Месье опять все поняли превратно, — покачал головой его собеседник. — Господа, имейте совесть. Я не для того здесь гнул спину, чтобы выслушивать колкости. Извольте оценить мой труд.
Первый затушил сигарету в пепельнице, поднялся с кресла, подошел к столику.