Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь. Страница 28

Ознакомительный фрагмент

— Вижу, ты уже проснулась? — спросил он, увидев Эмму, и повесил трубку. Та кивнула.

— Отлично, — сказал Форсберг. — Тогда поехали со мной.

— Куда? — простонала Эмма, глянула на часы. — Ты хоть знаешь, который сейчас час?

— Знаю, к сожалению, — Форсберг вынул из сейфа свой служебный пистолет 38-ого калибра, проверил обойму и сунул оружие в кобуру на боку. — У нас опять убийство. В церкви.

— А я тут при чем? — спросила Эмма, сонно позевывая. — Я лучше посплю еще часок-другой.

— Я думаю, тебе будет полезно поговорить со свидетелем, — сказал Форсберг.

— Возможно, он слегка не в своем уме, но все же кое-что из него вытащить можно. Во всяком случае, вашу подругу, завалившую в ресторане добрую половину семейки Сальвадоре, он опознаёт уверенно.

Эмма тяжело поднялась, накинула на плечи жакет, посмотрела на часы. Ночь обещала быть долгой…

Через десять минут «Форд» Форсберга остановился у городской психиатрической клиники. У входа стоял и выжидающе курил Отто ван Риберг.

— А почему в психушку, а не в церковь? — спросила Эмма. Непроспавшийся мозг упорно отказывался соображать.

— Я же говорил, свидетель слегка того… не в себе, в общем. Сама увидишь, — пообещал Форсберг.

Они вылезли из машины.

— Так что случилось в церкви? — спросила Эмма.

— Нам позвонил священник, сказал, что один человек просил в храме убежища — его якобы укусил вампир. Священник впустил его в храм, а потом… потом наш клиент начинает нести какую-то хуйню, так что нам ничего не осталось, как вколоть ему успокоительное и привезти сюда, — проговорил Форсберг, пока они с Эммой шли к входу в клинику. — В церкви мы нашли труп. Эксперты им уже занялись, говорят — умер от какой-то редкой формы гемофилии, истек кровью. Просто в один прекрасный момент кровь отказалась сворачиваться, легкий порез — и все, финита ля комедия. И что примечательно — нашли у него на шее два аккуратных маленьких надреза, каждый буквально по два-три миллиметра. Сделаны они чем-то острым, как будто бритвой — но бритвой так ювелирно не получится…

— А как это соотносится с нашим делом? — спросила Эмма. — Привет, Отто.

— Привет, — стоящий на крыльце Отто ван Риберг щелчком выкинул бычок, и любезно открыл перед своей начальницей дверь.

— А вот ты с этим священником поговори про его вампира… — предложил Форсберг. — Я уверен, тебе будет очень интересно…

Она открыла глаза и с некоторым удивлением оглядела окружающую обстановку. Анджелла лежала на стоящей возле камина кушетке в большой просторной гостиной. Это была явно не ее квартира. Чуть приподнявшись на локтях, девушка заметила лестницу на второй этаж, опоясывающую стену полуовалом. Это был особняк префекта.

Анджелла осторожно села. Тотчас голова налилась тяжестью. Страшно хотелось пить, кровь тяжелым кузнечным молотом била в виски. Ужасно болело распухшее запястье. Девушка встала и держась здоровой рукой за стену, медленно двинулась на кухню. Войдя туда, она схватила стоящий на столе литровый хрустальный графин с водой и залпом осушила его, отдышалась, потом принялась рыться в кухонных шкафах в поисках кофе.

— Привет.

От неожиданности она чуть не подпрыгнула, резко обернулась, и увидела вошедшего Виктора Крозье.

— Тебя не было в гостиной, и я решил, что ты здесь, — сказал он и внимательно оглядел свою начальницу. — Пить хочется?

Виктор кивнул на пустой графин.

— Кофе хочу, — произнесла дрожащим голосом Анджелла.

— Тебе не кофе, тебе пива холодного надо, — заметил Виктор.

— Ты что, доктор? — презрительно спросила Анджелла и продолжила свой поиск.

Наконец она трясущимися руками достала банку растворимого кофе, открыла ее и быстрыми движениями насыпала в кружку пять чайных ложек, с горкой. Крозье присвистнул.

— А не много ли ты пьешь кофе? — поинтересовался он.

— Я не нервная! — воскликнула Анджелла, тотчас села на стул и обхватила руками голову. — Ой, мамочки…

— А сейчас у тебя голова заболит еще больше, — пообещал Крозье. — Дело в том, что вчера о твоей маленькой прогулке стало известно инспектору Шони. И, надо полагать, он будет принимать какие-то меры.

— Меня это не волнует, — сказала Анджелла.

— На то тебе наплевать, это тебя не волнует — есть хоть что-то, что имеет для тебя какое-то значение? — спросил Крозье.

— Масштаб личности определяется кругом проблем, на которые эта самая личность наложила, — сказала Анджелла и пригубила кофе. — А я вообще эгоцентрик, других людей вокруг себя очень редко замечаю.

— А потом посмотришь на человека сквозь призму своего восприятия, проклассифицируешь «дерьмо; собачье, ни на что не годное; по Ницше — дерьмо, и по Шпенглеру — тоже дерьмо». И относиться к нему начинаешь соответственно. Исходя из этой своей классификации, — сказал Крозье.

— Господи, Виктор, чем я тебя так обидела? — спросила Анджелла с притворным испугом в голосе.

— Не меня, — ответил Крозье. — Люка, Веймара. Парень из кожи вон лезет чтобы доказать, что он к тебе попал не случайно. А ты им словно холуйчиком помыкаешь. Принеси то, принеси это…

— А то, что этот холуйчик с элементарной задачей не справился — это не в счет? — спросила Анджелла, сжав кружку. Ее ногти громко скрипнули о фарфор.

— Командир, ты сердишься — значит, ты не прав, — быстро проговорил Крозье.

— Его Бернски попутала.

— Знаешь, мне эта их маленькая шалость в сарайчике слишком дорого обошлась, — сказала Анджелла. — Получить в спину пулю 338-ого калибра — удовольствие не из приятных.

— А теперь Бернски, — сказал Крозье. — Что это за перепалка случилась между вами у процедурной?

— Не твое дело, — огрызнулась Анджелла. — Это касается только меня и ее, но никак не тебя. Захочет — сама все тебе расскажет.

Она залпом допила кофе, встала, и отправилась в свою комнату.

— Доброе утро, — префект, стоящий в коридоре у двери ее комнаты, выглядел мрачнее тучи.

— Привет, — небрежно бросила ему Анджелла.

— Нам нужно поговорить, — сказал фон Штернгольдт.

— Когда это я и ты успели превратиться в «нас»? — удивилась Анджелла.

— Не придирайся к моим словам, — префект начинал сердиться. — Прекрасно знаешь, что ты натворила, и что теперь может с тобой произойти.

— А ты решил сыграть в князя на белом коне и спасти бедную девочку от злой и страшной Собственной Безопасности? — спросила Анджелла с усмешкой.

— Да, но только потому, что ты меня здорово подставила, и если дело получит дальнейший ход — под суд пойдем оба, — сказал префект.

— Вот жути нагнал, — покачала головой Анджелла. — Ты, очевидно, забыл, кто я, — добавила она с усмешкой. — Под суд пойдешь ты один, меня они пальцем не тронут. А теперь, после того, как я, наконец, добралась до Алька — они вообще будут носиться со мной как с писаной торбой.

— Какая же ты… — проскрипел сквозь зубы фон Штернгольдт. — Ну почему ты всегда отвергаешь мою помощь? Я ведь хочу как лучше!

— Ты хочешь, как надо тебе, — ответила Анджелла. — А я хочу, чтобы меня оставили в покое. Ты, Собственная Безопасность и все остальные. Я так устала, я хочу побыть одна. Ты не против? — кокетливо выгнув тонкие изящные бровки, спросила она, открывая дверь в комнату.

— Против, — фон Штернгольдт решительно поставил ногу между дверью и косяком. — Я хочу быть вместе с тобой.

— Ты мне не нужен. И никто не нужен, — сказала Анджелла, заходя в комнату.

— Я прекрасно обхожусь одна — отчеканила она через плечо и с размаху захлопнула дверь.

Громкий вопль разорвал утреннюю тишину, повисшую в особняке. Князь-префект Бернар фон Штернгольдт прыгал на одной ноге, схватившись обеими руками за другую, и стонал от боли.

— А ведь я предупреждал, — заметил подошедший Альфан и принялся деловито расхаживать из стороны в сторону, заложив руки за спину, словно читая лекцию по этике в каком-нибудь университете. — Это бесполезно, Бернар. Ей сам черт не страшен, а ты решил ее Собственной Безопасностью припугнуть. Ну, как? Припугнул? Упала она к тебе в объятья?

— Альфан, не надо, — простонал фон Штернгольдт, потирая отбитую ногу. — Пожалуйста, не продолжай!

Фон Штернгольдт и Анджелла сидели за столом друг напротив друга. Анджелла уже приняла ванну и сменила простреленное платье на кожаные брюки и алый джемпер с высоким горлом, в общем — на фоне не проспавшегося и злого префекта девушка выглядела прекрасно отдохнувшей и посвежевшей. Оба смотрели друг на друга зверем и оба нехотя ковырялись вилками в тарелках. Бернски и Веймар молча созерцали эту картину, испуганно поглядывая то на префекта, то на свою начальницу. Крозье попивал красное вино и гадал — кто же из них не выдержит первым. Их линия отношений стала для Виктора весьма полезным подспорьем в попытке проникнуть в ментальность своей начальницы.

Конец ознакомительного фрагмента :(