— Хочешь кофе? Ты, я вижу, с ног валишься. Извини, но говорить придется долго. Я хочу с тобой кое в чем посоветоваться.
— Да.
Есельский по селектору заказал кофе на двоих. Ханс ждал. Кофе вряд ли ему могло надолго помочь. Хотя легче, наверное, станет, решил он.
— Рассказывай.
Ханс рассказал весь вчерашний эпизод, подробно и обстоятельно остановившись на мерах безопасности что он предпринял при возвращении на базу. Полковник кивал, хмыкал, тер свой подбородок, хмурился. Но Ханс знал, что все это маска. Полковник всегда играл со своим лицом. Эмоции у этого человека, по мнению Ханса, вообще не было. Человек, который без колебаний бросил свою семью, следуя инструкции расконсервировать бункер и ожидать прилета руководства страны. Кем он мог быть для Ханса, мягкого, даже жалостливого человека? Для которого погибшая семья была всем. Только чудовищем! Рациональным, беспощадным руководителем.
— Почему они не ударили? За мастера они всегда бьют. И больно. Четверть грамма антиматерии с орбиты или рентгеновский лазер, и ты не ушел бы оттуда, Ганс.
— Я же сказал уже, не знаю.
— Спокойно, Ганс. Предположения. Какие предположения на твой взгляд?
— Отвлеклись на что-то?
Полковник засиял:
— Ну вот! А говоришь не понимаешь. Ты — башковитый парень, Ганс. Думай. Я тебя не за твою, надо признать отменную стрельбу, взял на базу. Ты соображаешь. Все немцы хорошо соображают. Даром что чуть весь свет в войну не нагнули. Значит они отвлеклись! И теперь представь, насколько сильно должно было быть это отвлечение, чтобы не прореагировать на твои действия!
Ханс пожал плечами. Предположение звучало разумно. Вот только кто на Планете, на которой уничтожено все, кроме мелких групп, выживавших в бункерах вроде ихнего, может отвлечь столь значительные ресурсы пришельцев?
— Знаешь, что это означает? — спросил Есельский?
— Нет.
— Это значит, что один из наших пойманных агентов, возможно говорит правду. Как неправдоподобно это ни звучит в его устах. Существует какое-то организованное сопротивление, о котором нам неизвестно, просто потому что радиоволны больше не служат средствами связи. Мы отрезаны. И кто-то дает этим зеленым тварям жару, раз они так сильно отвлекаются. Сечешь, Ганс?
— Наверное, вы — правы, полковник.
— Блин, Ганс, мог бы уже меня Александром Василевичем называть. Пять лет уже с нами. Русским языком ворочаешь, как своим.
— Да. А вы меня Гансом Фридриховичем.
Есельский прыснул.
— Шутник! Ганс Фридрихович. Мне твоя помощь нужна. Я хочу расколоть этих двоих. Точнее сказать, одного из них. Кто-то из них же врет.
— Как? К тому же врать могут оба.
Есельский снова потер подбородок.
— Это очевидная мысль, Ганс. Слишком очевидная, чтобы я ее не проверил. Но они не знают друг о друге. Мы в гэбухе и не такие загадки разгадывали. Один из них точно не врет. Я уже целый том записей составил, с аргументами за и против.
— И что?
— Ничего. У обоих почти все гладко. Только тот, что себя Галеном называет, ошибается. Пару раз совершенно невероятную историю рассказывал. Про великанов, которые атакуют Японию, и летающих камикадзе, которые с ними сражаются. Представляешь? На реактивной тяге и винтовками!
— Я видел великана. Правда очень далеко и очень нечетко.
— Не. Ганс. Тебе скорее всего привиделось такое. Неудивительно. Стресс. Утро. Солнце встает. Нету никаких великанов. Пришельцы — технологичные мерзавцы и такой фигней не страдают. К тому же убивать таких тварей ружьями на ранцах? Бред!
— А вас не смущает, полковник, что великанов видел я? И пойманный говорит также о них. То есть у вас два независимых источника.
— Смущает, Ганс. Очень смущает. Но у меня кроме тебя есть еще куча докладов от сотен ходок наших ребят. Никто, никогда никаких гигантов не видел. Тем более в двести-триста метров выстой! Это бессмыслица. Не говоря уже способы борьбы с ними, о которых распространяется этот тип. Бредятина это. Как военный говорю. Я ведь тебе камеру дал потом. Заснял бы еще раз этих типов. Слабо?
Ханс помрачнел. Больше великанов он действительно не видел.
— Они могут быть в проливе, — сказал он вдруг с горячностью, удивившей его самого.
— В каком еще проливе?
— Дарданеллы. Я думаю они для этого и предназначены. Охранять проливы.
— Объясни! — полковник вдруг наклонился, став похожим на хищную птицу, перед броском.
Ханс не раздумывая выложил свои мысли:
— Если выжили какие-то крупные страны. То они должны пользоваться подводными лодками для переброски живой силы и разведчиков. Об этом же и наш пленник говорит. Чтобы не пускать такие лодки во внутренние водоемы пришельцы должны их закрывать.
Полковник снова вернулся в свое нормальное состояние. Явно разочарованный.
— Бред, Ганс! Для таких дел есть мины. А у наших «друзей» мины будут ого-го! Продвинутые.
— Они не пользуются минами. Вы делаете одну ошибку, полковник, как и все остальные.
В этот момент принесли кофе. И Есельский ерзая от нетерпения вынужден был ждать пока Ханс не выпьет залпом чашку кофе. Запасов кофе на базе было довольно мало. И полковник его берег. На особенные случаи и беседы, по его мнению, конечно.
— Какую же я ошибку делаю, Ганс?
— Вы думаете за них военными категориями людей. Они другие. И средства у них другие. Так что и великаны, могут быть чем-то обычным у них, как мины у нас.
Полковник Есельский замолк. Чему-то про себя кивая, как псих, который сам с собой говорит, он на целые две минуты забыл о существовании Ханса, которому оставалось только терпеливо ждать.
— Ладно, иди отоспись… хотя подожди. Я тебе кое-что покажу. Ты действительно хорошо анализируешь. Надо было тебя с самого начала к этому делу привлечь. Моя ошибка.
Ханс снова пожал плечами, ожидая что ему хочет показать полковник.
Есельский же, между тем, встал со стула, подошел к стене и включил древний видеомагнитофон, вид которого Ханса в первый раз чуть не вверг в ступор. Даже в техническом музее в Мюнхене, он не видел такую модель. Монструозная металлическое видео-чудовище, мелкими партиями собранное военными специалистами в СССР для военных нужд. Есельский промотал видеоленту в режиме показа. Экран телевизора покрылся знакомыми полосками, Ханс как человек в сорокалетнем возрасте, вполне заставший эпоху VHS почувствовал прилив ностальгии. Ностальгии по миру без пришельцев, бункеров. Где можно было смотреть кассеты после рабочего дня, попивая пиво на диване с подружкой студенткой в обнимку. Такая знакомая картинка, хотя и малость — полоски на видеокассете. Наконец Есельский остановил ленту: Скриненное видео с ютуба, догадался Ханс. На экране появился мальчик, подросток. Лет пятнадцати. В простой серой рубашке в клеточку и начал говорить:
… Сначала будут два черных ромба. Может четыре. Зависит от количества кораблей. Но не думаю, что их будет больше. Я понимаю, что мне не верят и крутят пальцы у виска, сидя сейчас перед монитором, но, когда вы поверите, будет уже поздно. Вторжение убьет вас всех. И меня тоже. Они отключать всю вашу электронику. Все остановится. Земля — электрическая цивилизация. Это ваше слабое место. Туда они и ударят. И наверняка это не первый раз. Эксклудеры всегда расправляются с цивилизациями второй фазы таким способом. Пока не поздно вам надо готовится к этому. Я прилетел на модуле, в котором есть эффективное средство которые поможет Земле. Сделал еще кое-что, хотя и не уверен, что сработает. Но если вы мне так и не поверите, даже это средство бессильно. Будет поздно. Я дам сейчас координаты модуля, вдруг это поможет кому ни будь потом. Не знаю. Но хочу предупредит и обычных людей. Как только появятся корабли в небе. Бегите от больших городов! Берите продукты, снаряжение и бегите в горы или леса. Переживете третью стадию тогда. Не знаю, что вы будете делать, когда будут зачищать пространство искусственными мутантами, но третью фазу вы может пережить. Не находитесь близко от воды. Удары антиматерией вызовут большие волны и цунами в прибрежных регионах…
Ханс, с открытым ртом слушал подростка. Удивленный, ошарашенный. Он даже забыл о сне! Но запись оборвалась. Началась другая. Тоже ютубовское скрин-видео. Какой-то длинноволосый, хипповатого вида, парень начал рассказывать, что его похищали инопланетяне с планеты «Зандак», где есть цветы размером с дерево и летающие люди. Причем каждую ночь в течении года! Есельский выключил видеомагнитофон, оборвав хиппаря на полуслове.
Ханс закрыл, открытый от удивления, рот, глянул в чашку. Пустую. Потом спросил напряженно:
— Можно еще кофе, Александр Васильевич?
Есельский ухмыльнулся с улыбкой дьявола и ответил:
— Можно Ганс Фридрихович. Можно…
Эпилог первой книги