– Развернись! – добавил он. Сломанная табуретка закачалась, пришлось расставить ноги, чтобы не упасть.
– Что Крест из него вытряс? – спросил Костолом у Бампера.
– Ничего. Он его к «Холодцу» водил, но этот развылся, как баба, и все про какого-то Набойникова вроде орал. Ну и тебя с Крестом поминал.
– Ладно, свободен.
Паша осторожно огляделся. Ничего интересного. Буржуйка и армейские ящики вместо стола в углу комнаты. Привалившись к нему, там сидел крупный мужчина в черном комбинезоне, лица которого Паша разглядеть не мог. Вообще не было понятно, спит он или бодрствует – мужчина не двигался и с его стороны шел устойчивый запах алкоголя.
– Говорить будем или как?
– Мне Крест нужен был… – Паша не успел закрыть рот, как получил в ухо слева тяжелый удар. В голове вспыхнули тысячи бенгальских огней, ударил колокол. Егоров стал падать с табуретки, но стоявший сзади бандит поймал его и грубо усадил назад.
– Костолом, ты, это… полегче. А то выбьешь гостю мозги до того, как он ими начнет шевелить.
Паша чувствовал, что его левое ухо распухает. По нему разливался огонь, а в виске прерывисто стучала печатная машинка. Егоров покачал головой, пытаясь отогнать туман, застилавший глаза, и затеребил пуговицу на куртке.
– Повторить? – спросил Костолом.
– Нет, – глухо ответил Паша.
– Так кто ты, мил человек? – в голосе бандита была слышна издевка.
– Паша Егоров, меня к вам направил Набатников. Он риэлтором работает, в Черноземске. В России! Сказал, что вам ребята нужны. Мол, работы здесь на всех хватит. Да и неплохие бабки можно поднять.
– И все? Больше ничего не передавал?
– Просил сказать, что товар ликвидный, а продавец некондиционный. Только я не понял, о чем это.
Бандиты заржали. Костолом закрыл рукой глаза и откинулся на спинку стула, что придвинул себе из угла комнаты. Его тело вздрагивало, словно через него пропустили ток. Паша опустил голову, поэтому в комнате никто не заметил, как в его глазах мелькнула тень ненависти. Он едва сдерживал себя.
Будто отозвавшись на мысли Егоров, а на столе Костолома ожила рация:
– Кост… тут нас это…
Фразу оборвали два выстрела, отчетливо услышанных даже в бункере. Затем начали стрелять не переставая. Костолом отреагировал на мгновение позже, его кулак распорол воздух в том месте, где должна была находиться голова Паши. Егоров чуть раньше скользнул вниз и влево с табурета. Ее ножка удобно легла в руку, и через мгновение такой своеобразный кол воткнулся в глаз бандита. Костолом поднял руки, словно сдавался, и медленно съехал по своему стулу на пол, тем временем как Паша, не глядя, уже со всех сил ударил ногой назад, чувствуя, что его пятка погружается в пах другому бандиту. Тот завыл и упал, скорчившись в три погибели, но Егоров не дал ему позвать на помощь хотя бы криками. Он прыгнул обеими ногами на его голову. Краем глаза он не переставал следить за типом в углу, но тот все еще не подавал признаков жизни.
– «Грех» не прощает… – пробормотал Егоров, поднимая с пола оброненный кем-то АКС. Немного подумав, с силой обрушил приклад на голову спящего: – Пить грешно!
Рация признаков жизни тоже больше не подавала, что вселяло в Егорова определенный оптимизм. Через минуту за дверью послышался вскрик, какой-то не то хруст, и кто-то упал. А потом дверь распахнулась от удара ноги. Человек, который пока прятался за дверью, крикнул:
– Паша, ты как, живой?
– Твоими молитвами, – усмехнулся Егоров.
Он увидел темный силуэт в проеме двери и тусклое мерцание разводного ключа в руке одноклассника.
***Помещение в том же бункере ранее принадлежавшую еще не успевшему остыть Кресту, новому хозяину так понравилась, что он за несколько минут переделал ее в свой кабинет. Комнату освещали несколько люминесцентных ламп, и на одной стене висела подробная карта Зоны, испещренная различными значками и пометками. Кое-где в нее были воткнуты кнопки с красными пластмассовыми шляпками, что обозначали на карте опорные точки «Греха». На другой стене висело подобие черного флага, в середине которого красовалась буква «S»*, исполненная в некоем готическом стиле. Под флагом, за столом восседал новый хозяин бункера – Разводной. Весь его вид выражал задумчивость, и он по привычке крутил в руках разводной ключ, к рукоятке которого был привязан крепкий нейлоновый шнур, ведущий в рукав «грешника».
Паша сидел напротив, в мягком кресле. Он пил «Боржоми» прямо из горлышка бутылки и рассматривал своего друга и бывшего одноклассника. Бобров был одет в натовскую армейскую форму, явно снятую с какого-нибудь миротворца, все нашивки от нее были отпороты, и единственным отличительным знаком была все та же буква «S» на левом рукаве. Почему-то дождавшись момента, когда Паша допьет воду, Разводной заговорил:
– Все прошло, как нельзя лучше. Ты, Паша, размотал такой клубок, о котором мы раньше только догадывались. Ты помог и нам, и даже ментам своего родного города!
– Набатников?
– Именно! Эта сволочь уже несколько лет отнимал квартиры у наших сограждан. Грешил на полную катушку, так сказать! Поэтому нужно было применить к нему меры. Ты согласился! Ты еще и вступил в нашу команду! За что тебе огромный респект!
Паша поморщился.
– Не люблю я все эти интернетские словечки, – сказал он, – И что там теперь с… ним?
Разводной улыбнулся и развел руками.
– Наши друзья на гражданке приняли меры. Орешек-то с гнильцой оказался, раскололся сразу! Записал на диктофон все свои грехи, сдал подельников и повесился!
– Набатников повесился? – не поверил Паша.
– Ну, ему предложили выбрать способ смерти. И он решил, что лучше повеситься самому! – Разводной посмотрел на Пашу так, что у того больше не возникло вопросов о правдивости самоубийства риэлтора.
– А Крест? Он с ним был связан? – поинтересовался Егоров, разглядывая пустую бутылку.
– Ты извини, братишка, но я с ним за тебя посчитался сразу. Прыткий, гад, оказался…
В дверь постучали.
– Заходи! – крикнул Бобров, подмигнув Паше: – Свои! Команда! Как в старые добрые времена с Ваской и Мурзиком!
– Я их знаю, – сказал Паша.
– Ну, заходи, чего ты там топчешься? – Разводной нетерпеливо постучал ключом по столу.
– А что с ними-то? – напомнил Егоров, – Я их давно не видел…
– Они погибли. За дело «Греха», – помрачнел Разводной.
На пороге появился высокий мужчина в рубашке милиционера. Правда, ее правая сторона была залита давно засохшей кровью, что позволяло делать вывод о том, что настоящий хозяин формы убит. Поверх рубашки был надет бронежилет.
– Привет, – сказал мужчина Паше, перед этим довольно почтительно кивнул Разводному.
Короткая стрижка, массивная челюсть, глубоко посаженные глаза. Паше прикинул – его кулак был таким же огромным как у покойного Костолома!
– Познакомьтесь. Это – Седьмой, отвечает за проведение боевых операций в Зоне. А это – Тройка, – Бобров кивнул на Пашу.
Семерка протянул Паше руку.
– Майкл. То есть Миша!
Паша молча вложил свою ладонь в его пятерню, раздумывая над номерами, которые присвоил им Бобров. Вероятно, именно так и было заведено в «Грехе» обозначать членов боевой восьмерки. Седьмой немного растерялся, по статусу Паша оказался главнее его. Он внимательно изучал Егорова, но потом видимо понял, что раз этот невзрачный человек является в их группе третьим номером, то опасаться его стоит даже несмотря на отсутствие пудовых кулаков.
– Ну, че ты уставился, как на двадцатилетнюю целку? Дырку просмотришь! – внезапно разозлился Паша, вспоминая, как совсем недавно его избивал такой же здоровяк.
– Так я это… не ожидал, – сконфуженно сказал Седьмой, – Это ты Костолома табуреткой вальнул?
– Я! Небось думал увидеть здесь терминатора?
Седьмой замялся и промолчал.
– Ладно, давай к делу, – Бобров снова постучал ключом по столу, – Короче, восьмерик Холеры зачистил Темную Долину от остатков банды Черепа. Теперь нам должны денег местные сталкеры, что кучкуются на каких-то фермах. Но появилась информация, что они хотят слить Холеру миротворцам. Поэтому такой план: его группа связывается с ними откуда-нибудь из другого района, а мы идем туда как обыкновенные сталкеры! Если что-то не так, начинаем гасить сразу. Если все нормально, то забираем оплату, и опять-таки потрошим их за то, что они решили нас слить!
– Не нас, а Холеру, – сказал Семерка.
– Не столь важно, Холера наш человек, такой же «грешник»! Я правильно понял? – вклинился Паша.
– Абсолютно! – улыбнулся Разводной и назидательно погрозил пальцем Седьмому, – Вот почему он Третий, а ты Седьмой!
– Не лучше ли сразу их накрыть? – здоровяк почесал в затылке.
– Нет. Мы должны добиться их признания и казнить за предательство! – отрезал Бобров, – Это будет неплохим уроком для других мартышек! Мы – высшая карающая сила! Мы ангелы Господа!