И все же, хотя взгляд его и был прикован к экрану, боковым зрением он различил вергийского «принца» и оружие в его руке…
— Хадкор, не делай глупостей! — воскликнул он, не поворачивая головы. — Я веду корабль вручную! Если я отпущу штурвал, нас тут же разобьют метеороиды!
— Спасибо, что предупредил, — вергиец говорил холодно и бесстрастно. — Тогда я сначала развяжу Вурхона, а потом убью тебя.
Он подошел к первому пилоту, и тут знакомый обоим голос произнес:
— Хадкор, подожди.
В дверях стояла Энита.
Хадкор, помедлив секунду, перевел пистолет на нее.
— Энита, уходи! — отчаянно крикнул Алан.
— Алан, не беспокойся, мы с Хадкором просто поговорим.
— Алан? — переспросил вергиец. — Так это и есть твой парень?
Он потрясенно взглянул на пилота, с которым постоянно сталкивался в течение последней недели, не подозревая, кем тот является на самом деле, и растерянно усмехнулся.
— Да, это он, — подтвердила Энита. — Но сейчас не об этом. Ты ведь не выстрелишь в меня, Хадкор?
Хадкор опустил руку с пистолетом.
— Не мешай мне, — сквозь зубы выдавил он.
— Я не подхожу, нет, — она выставила вперед руки, словно преграждая путь самой себе. — Просто послушай меня, пожалуйста. За эти дни я узнала тебя. И поняла, что твои злость, высокомерие — это не ты. Ты прячешься за них, потому что боишься себя настоящего. Потому что настоящий ты добрый, как твоя мама.
Хадкор обхватил голову руками и издал звук, больше всего похожий на мучительный стон.
— А сейчас дело ведь не в том, убьешь ли ты меня, Алана, всех наших, — продолжала девушка. — Сейчас в твоих руках судьба двадцати миллиардов человек. Ты уверен, что сможешь спокойно существовать, если обречешь на смерть целую планету? Подумай, двадцать миллиардов… Это мужчины, женщины, дети, старики, это семьи… Подари им жизнь, Хадкор. Пожалуйста, подари им жизнь.
Лицо вергийского «принца» исказила гримаса боли. Тяжело, жестоко боролся он с самим собой; казалось, пауза бесконечна, но вдруг Хадкор резким движением отшвырнул пистолет в сторону. Потом молча проследовал мимо Эниты к выходу, вышел из рубки и направился куда-то — мимо лежавшего раненого Дайо, склонившейся над ним Айзук, подошедшего за это время Веланды. Его никто не остановил.
Энита облегченно вздохнула, подбежала к Алану, слегка приобняв, быстро поцеловала (получилось где-то между щекой и ухом) и прошептала:
— Дайо ранен, Алан, сколько нам еще до посадки?
— Серьезно ранен?
— Пока не знаю.
— Мы уже выходим из метеороидного пояса. Сейчас установлю максимальную скорость. Еще минут двадцать.
— Хорошо. Я передам Айзук.
Она исчезла в дверях.
В коридоре Дайо лежал на том же месте, где и упал. Он был бледен, тяжело дышал, но сознания не терял, и смотрел на Айзук, которая, стянув рану повязкой и остановив кровотечение, теперь сидела рядом и держала его за руку. Веланда стоял над ними.
— Алан сказал — еще минут двадцать, — выпалила Энита и обратилась к ученому, — господин Веланда, Гела осталась в моей каюте. Она, по-видимому, ударила ногу, и ей тоже нужно будет в больницу. Не могли бы Вы помочь ей добраться до выхода?
— Конечно. Я доставлю Гелу к выходному шлюзу, — и Веланда вышел.
— Двадцать минут, — отрешенно, словно думая вслух, — произнесла Айзук. — Это немного. Дайо, пожалуйста, потерпи. Ты будешь жить, я тебе обещаю.
Не улыбка — тень улыбки скользнула по губам эйринца.
— А ведь ты мне… сначала… не понравилась, — с трудом выговорил он.
— А ты-то мне как не понравился! — взвилась Айзук. — Дипломат! Сноб! Подумаешь, высшее общество!
— Будешь… моей… девушкой?
— Нет, ну вы посмотрите на него, — Айзук развела руками. — У него огнестрел в брюшную полость, а он о девушках думает! Ладно, буду… Только не говори больше ничего! Тебе нельзя! Молчи…
Она быстро вытерла глаза рукавом.
Корабль к тому времени уже выровнял ход и теперь беспрепятственно мчался по прямой. Вскоре в поле зрения Алана показалась бело-голубая обитаемая планета. «Ураган» с разбега нырнул в исходящий от нее поток света и резко, почти не тормозя, спланировал сквозь густые облака к поверхности. Еще один вираж — и под звездолетом оказалась посадочная площадка Ремского космопорта. Последний поворот руля…
— Посадка завершена, — отрапортовал компьютер.
Алан отпустил штурвал и вытер лоб.
Однако расслабляться было еще рано; он быстрым шагом прошествовал в коридор.
— Как Дайо? Жив? (Айзук кивнула). Хорошо. Я сейчас быстро к номийцам, пришлю кого-нибудь с носилками. А вы держитесь.
В выходном шлюзе сидели Гела и Веланда.
— Алан, Геле тоже нужно к врачам, — сообщил ученый. — Кровотечение возобновилось.
— Понял, — кивнул он.
Номийцы подготовились к встрече ответственно: на поле, в полной боевой готовности, ожидали не менее сотни солдат, возглавляемые ближайшими помощниками А-Тоха — У-Шором и О-Йоном. Алан открыл люк и спустился вниз.
— Все уже кончено, — выдохнул он. — Мы победили, Декстра будет вашей. Но у нас двое раненых. Срочно нужны операционная и перевязочная. А сейчас заберите Дайо на носилках из коридора возле рубки, — он достал схему корабля и показал помощникам местонахождение эйринца. — У него тяжелое огнестрельное ранение, счет идет на минуты.
— Да, разумеется, — О-Йон махнул рукой куда-то в сторону, и к трапу в мгновение ока подкатил летающий реанимобиль. Высыпавшие оттуда санитары устремились на «Ураган».
— Там еще много парализованных вергийцев, — вспомнил Алан. — Их тоже нужно лечить, хотя и не так срочно.
— Хорошо, — улыбнулся О-Йон и отошел к солдатам, чтобы отдать приказ.
Номийцы вынесли на носилках Дайо и Гелу. Айзук шла рядом с Дайо, по-прежнему держа его за руку.
— В больнице все готово, — заверил У-Шор. — Через четверть часа ваш друг будет на операционном столе. И лучшие хирурги…
— Какие еще хирурги? — недоуменно нахмурилась Айзук. — Нет, я его никому не доверю.
— Айзук — сама хирург, — пояснил Алан.
— Как Вам будет угодно, — У-Шор учтиво поклонился.
Дайо и Гелу погрузили в реанимобиль в сопровождении Айзук и Веланды, машина взмыла вверх, развернулась в направлении столицы и вскоре превратилась в едва заметную точку в небе. А номийские солдаты принялись выносить тела вергийцев и складывать в медицинский транспорт, рядами стоявший неподалеку.
К Алану подошла Энита. Он обнял ее за плечи, заглянул в глаза и, как ни беспокоился за Дайо, все же не смог сдержать счастливой улыбки: именно этого момента он ждал столько долгих дней…
— Господин пилот, — вежливо окликнул его У-Шор. — На звездолете обнаружены четверо живых. Троих из них, первого пилота и двух солдат, пребывавших в карцере, мы пока отправили под арест. А что делать с господином Хадкором? Все-таки он сын Президента Верги…
И перед ними предстал Хадкор: с конвоем за спиной, в наручниках. Он опустил голову — поверженный, побежденный, беспомощный, — человек, которого Алан ненавидел. И чью судьбу должен был сейчас решить…
Вергиец вдруг поднял глаза и посмотрел — но не на Алана, а на Эниту. И было очевидно, что он не видит и не замечает никого вокруг, кроме нее. И такая тоска, такая горестная нежность теплились в его взгляде, что Алан вдруг понял — он сейчас страдает так, что более ужасных мук не испытает, пожалуй, никогда в жизни… И почувствовал, как собственное сердце заполняет жалость — вытесняя, изгоняя ненависть — полностью, без остатка, словно очищая, освобождая от гнетущей, нелепой тяжести…
— Заприте его пока где-нибудь, — со вздохом ответил он У-Шору. — Только в нормальных, человеческих условиях… Мы заберем его с собой на Атон, сдадим с рук на руки отцу.
У-Шор снова поклонился, и по его сигналу охранники увели вергийского «принца».
— А куда прикажете доставить Вас и девушку, господин пилот?
— В больницу, конечно, — он даже удивился такому странному вопросу. — Будем ждать окончания операции.
— Хорошо. Я провожу вас.
В больнице, в комнате возле операционной, к ним присоединились Веланда и Гела, которую ученый привез в кресле-каталке. Три часа напряженного, щемящего ожидания, и вот, наконец, стеклянные двери распахнулись, и появилась Айзук.
Они окружили ее; девушка сняла маску и улыбнулась. И от этой улыбки у всех разом отлегло от сердца…
— Все хорошо, — сказала она. — Но транспортировать его пока никуда нельзя. Он должен лежать, ему необходима сложная аппаратура. Поэтому вылететь на Атон мы не сможем раньше, чем дней через пять.
— Вас разместят в лучших гостиницах, — тут же объявил У-Шор.
Алан покачал головой.
— Пять дней… Конечно, надо так надо, подождем… Но Рилонда… Он будет очень нервничать.