— Слышал, — ответил тот приятным, мелодичным голосом. — Мои поздравления.
— Спасибо, — лицо мальчика расплылось в счастливой улыбке. — А как вы считаете, меня научат… — он смолк, так и не закончив вопрос. — Нет. Это же глупо! И думать об этом нечего.
Но ни на чем другом сосредоточиться пастушок не мог.
— Как было бы здорово, — произнес он через какое-то время, — если бы Кун Лао научил меня обращаться его талисманом! Вы только представьте, я мог бы использовать его чары, чтобы помочь стольким нуждающимся в поддержке людям!
Незнакомец спросил:
— Ты и вправду использовал бы его для помощи тем, кому это нужно?
— Да! Конечно, да!
— Тогда, Чин Чин, выучи хорошенько свой первый урок.
Мальчик удивленно взглянул на незнакомца:
— Первый урок? Какой урок, господин?
— Урок, который разъясняет, откуда человек черпает свои силы.
Солнце ярко осветило безупречные очертания губ бродяги, видневшихся под отороченным кожей краем капюшона. Щеки его и подбородок казались неестественно гладкими, как стекло, отражавшее падающие на него лучи света.
— Простите, — смутился Чин Чин, — но я не очень вас понимаю.
Незнакомец еще ближе подошел к подростку.
— Амулет, на который ты возлагаешь такие надежды, не имеет никакой силы, — отчетливо проговорил он.
Весь энтузиазм Чин Чина, казалось, тут же улетучился.
— Что вы хотите этим сказать, господин? Да нет, вы ошибаетесь, в этом талисмане скрыта огромная чудесная сила!
— Нет, — сказал незнакомец, покачав из стороны в сторону крупным указательным пальцем. — Сила амулета равна внутренней силе того, кто им владеет. — Незнакомец сделал еще шаг вперед и коснулся пальцем груди Чин Чина. — Все чары талисмана исходят вот отсюда.
— Из меня? — недоверчиво спросил паренек.
— Этот талисман, Чин Чин, лишь укрепляет веру его обладателя, — пояснил незнакомец.
— Веру во что? В Тьена? В магию?
— В самого себя, — терпеливо продолжал свой урок странный нищий. — Как улыбка ребенка, как восхитительный восход солнца, он помогает тому, кто его носит, подавлять в себе зло, которое во всех нас заложено. Как прохладный дождь, он очищает и освежает дух, выявляет и возвышает благородную силу и доброту, также скрытые в каждом из нас.
Чин Чин никак не мог взять в толк, восхищаться ему или расстраиваться от этих откровений, и стоит ли им вообще верить. Однако что-то в облике незнакомца подсказывало ему, что он не лжет, и в течение краткого мига — а может, и целого часа — мальчик не мог оторваться от его глаз, лучившихся завораживающей силой.
— Вы не обидитесь на меня, если я спрошу вас, откуда вы так много знаете о талисмане Кун Лар? — спросил Чин Чин. — Вы, наверное, тоже священник или паломник в храм Ордена Света?
— Нет, — ответил незнакомец, — ни тот ни другой. Я — исследователь. И ты тоже им станешь.
— Я? — удивленно спросил мальчик. — Нет, господин, вы, должно быть, ошиблись. Я не исследователем должен стать, меня попросили только служить в храме.
— Ты и будешь служить там, — сказал нищий, протянув к мальчику руку. Большим и указательным пальцами он сжимал белую тряпочку, колыхавшуюся на ветру. — Ты можешь прочесть, что здесь написано?
Чин Чин взял лоскут белой ткани, взглянул на аккуратно выписанные с одной ее стороны черные иероглифы и прочел вслух:
— «Он умереть не может, но и не создан жить. Огромен он, но Пан Ку способен все вместить». — Пастух вновь с удивлением посмотрел на незнакомца. — Я ничего не понял. Кто такой Пан Ку?
— Тот, кого я ищу… и ты его будешь искать. Потому что, только поняв, кто такой Пан Ку, можно постичь природу всего сущего. Понять его — значит понять смертных и бессмертных, природу добра и зла, и лишь тогда можно будет в полной мере осмыслить двойственную природу вселенной.
Чин Чин еще раз взглянул на черные иероглифы на белой материи, потом протянул кусочек ткани незнакомцу.
— Он твой, — сказал нищий, подняв руку. — Пусть этот лоскуток всегда будет с тобой, чтобы ты никогда не забывал о бесконечном пути исканий.
Глаза незнакомца блеснули из-под капюшона золотистым светом, он повернулся и пошел прочь, оставив Чин Чина в еще большем смятении, чем раньше. Однако теперь мальчик был полон решимости сделать все от него зависящее, чтобы найти ответы на мириады вопросов, роившихся в его голове.
Глядя на удалявшуюся фигуру, Чин Чин негромко пробормотал:
— Интересно, кто бы это мог…
В этот миг в то место, где находился незнакомец, ударила молния, а когда ее яркая вспышка рассеялась, там уже никого не было. Чин Чин со всех ног бросился бежать к храму, теперь он знал ответ на главный свой вопрос.
Глава 44
— Еще один?
— Нет, повелитель. Нет.
Тьма сгустилась, и рассеялась лишь после того, как Шао Кан удобно устроился на троне.
— Эти смертные утомляют меня своим невежеством и мелочностью.
— Я никогда бы не осмелился в чем-то винить тебя, повелитель, — сказал Рутай. — Речь идет вовсе не об еще одном колдуне или ведьме.
— О чем же тогда?
Осанистый, с гладкой, пергаментного цвета кожей, Рутай величественным жестом отбросил назад длинный шлейф красной мантии и с низким, почти до самой земли поклоном приблизился к едва различимым очертаниям Шао Кана.
— Повелитель Шао, — проговорил маленький демон, по обычаю своему выказывая перед хозяином безграничную преданность, — у меня к тебе послание от… от твоего верного слуги из Земного Мира.
Даже Рутай содрогнулся от вздоха повелителя, подобного гигантской вспышке огня, вырвавшегося из огромной топки и осветившего все закоулки огромного зала во дворце Внешнего Мира.
— Что там еще от этого жалкого смертного?
— Повелитель, Шен Цун просит передать, что ты очень скоро сможешь получить душу, которой недостает для того, чтобы беспрепятственно проникнуть в Земной Мир.
— Я уже по горло сыт его обещаниями.
— Он… он говорит, что совершенно в этом уверен.
— Прошлый раз он уверял меня в том же самом.
— Повелитель, он… его подло обманули. Он хотел сделать так, чтобы талисман Рэйдена служил только тебе.
— Рутай, — прогрохотал Шао Кан, — ты слеп или глуп, бес. Он хотел завладеть этим амулетом, чтобы восстать против меня!
— Нет! — возразил Рутай. — Шен Цун… никогда бы не осмелился выступить против твоей воли, о великий Князь Тьмы! Он прекрасно знает, что ничего хорошего у него из этого никогда не выйдет.
— Поэтому, козявка, он мне все дело и завалил. Но у него кишка тонка сорвать мои планы. Ни у него… ни у Рэйдена такой номер не пройдет.
— Д-да, повелитель, — заикаясь промямлил Рутай. — Я так и передам твои слова этому подлому негодяю.
— Да, можешь это сделать, — милостиво кивнул Шао Кан. — И вот что еще ему скажи…
— Все что тебе будет угодно, повелитель.
— Скажи Шен Цуну, что, если он снова меня подведет, если ему не удастся получить недостающую душу при следующей Смертельной Битве, я найду способ ее получить, пусть даже эта душа будет принадлежать ему самому. А если и ты со мной в игры вздумаешь играть, я и твоей мелкой душонкой не побрезгую.
Продолжая сгибаться в глубоком поклоне, Рутай отпрянул от трона.
— Это очень мудрое… и справедливое решение, о божественный, — пробормотал он. — Хотя я смею надеяться, могучий повелитель Внешнего Мира, на благополучный исход Смертельной Битвы, которую жду с нетерпением.
Шао Кан осклабился так, что стали видны его страшные клыки. Злобно сверкнув глазами, он прорычал согбенному демону:
— Да, Рутай, я тоже подожду исхода следующей Смертельной Битвы.
Примечания
1
Снежный человек.