— Зато я знаю, — нетерпеливо произнес Валладжах. — Прежде всего — у нас есть наследник. Если случится худшее, и нас полностью уничтожат — даже в этом случае он должен выжить. Нужно спрятать его, да там, где ни Бахадур, ни темесцы не додумаются искать. Тогда мы с рани сможем бороться, и даже поражение не будет означать конец всему.
— Смысл есть, — задумчиво ответил адмирал без флота. — Но кто может спрятать наследника так, чтобы не попасть под подозрение? Все наши придворные, увы, или держат сторону Бахадура, или…
— Или нашу, но сражаться за наше дело не будут.
— Не всем же быть воинами.
— Не всем… А если кто и согласится, придворных проверят в первую очередь. Это не годится. Может, кто-нибудь из твоих офицеров…
— А кто остался? Самые лучшие полегли! А нынешние командиры… Они все под дудку Бахадура пляшут или тоже не захотят связываться.
— А храм Ритхи, или какой другой?
— И храмами Бахадур займется, уж поверь мне. Даром он, что ли, со жрецами Единого общался? Может, кто из торговцев и ремесленников, что дворец обсуживают? Они, конечно, нам не ровня, торговые касты — но годятся все, кроме неприкасаемых… Погоди, есть мысль… Падмалати!
— Что за Падмалати?
— «Роза Сирохи», «жемчужина в короне Джайсалмера», «повелительница грез»… Как там еще подхалимы зовут?
— Да что за роза такая?! — нетерпеливо спросил Валладжах.
— Она из квартала Марджани…
Раджа сделал над собой видимое усилие, но сдержался. Только в голосе прорезались опасные нотки.
— Не будь ты мне как отец… Раммохан-джи, как вы даже помыслить могли? Чтобы мой сын — МОЙ СЫН! — и жил в этом грязном доме?! Чтобы его вскормила публичная девка?!
— Но ведь их прикосновение не оскверняет… особенно мужчин, — парировал адмирал. — И разве они не дышат тем же воздухом, что и мы, не едят ту же еду, не страдают от боли и не радуются от любви? И они тоже ваши подданные.
— То, что вы говорите, Раммохан-джи, дерзко и необычно. Но вы правы: если там и будут искать, то в последнюю очередь. Я никого из них не знал и никогда туда не ходил…
— А я, хе-хе, многих. На некоторых из них можно положиться, как на самого себя. Вот, к примеру, есть такая Лачи…
— Если хоть одна рискнет…
— Я так ее награжу, что ей больше никогда не придется торговать своей честью!
Как по команде, раджа и адмирал обернулись. В дверном проеме стояла юная девушка в роскошной, расшитой золотом талхе. Изящные кисти были унизаны золотыми, браслетами инкрустированными бриллиантами, в ушах сверкали массивные серьги. Женщина накрывала голову анчалом — концом талхи, но из-под расшитой ткани озорно блестели черные, как ночь, глаза. Глядя на гибкую, грациозную, и в то же время царственно-величественную походку, раджа тепло улыбнулся: пришла рани Кайкея, чью красоту славили поэты, чьи ум, верность и храбрость не раз благословлял муж. Увидев адмирала, девушка смутилась, еще больше надвинула на голову анчал и добавила:
— Я тоже об этом думала. Но к Падмалати обращаться не стоит. У меня есть служанка, на нее можно положиться.
— Бахадур об этом знает?
— Я никогда ее особенно не награждала, она ничем не выделяется из числа других. Она недавно вышла замуж и вскоре станет матерью. На ее верность можно положиться — уверяю вас.
— А на ее мужа? — уточнил бывший адмирал.
— Ее муж — солдат дворцовой охраны, а в последний год войны сражался под вашим руководством.
— Погоди, — потер лоб Раммохан Лал. — Как парня зовут?
— Пратап Сирхи.
— А, вспоминаю. И правда, лев… Тогда, госпожа, я спокоен. Он не умеет предавать.
Глава 2
Ей повезло родиться в день, когда почитают Мать Богов, покровительницу любви и брака Амриту. Отец, не долго думая, так ее и назвал, надеясь, что с именем богини дочери достанется счастье и наслаждение в браке. И правда — повезло. Такого мужа, как Пратап, солдат дворцовой охраны — вовек не сыскать. Говорят, со временем все на свете приедается — но она вышла замуж только четыре месяца назад, как раз в начале месяца чайтр. Но в ее жизни была не только любовь к мужу. Из восемнадцати лет, прожитых на свете, уже четыре она верой и правдой служила рани. А ее мать так же служила жене предыдущего раджи… И так по крайней мере до седьмого колена. Но и сами правительницы не оставались в долгу: помогали удачно выйти замуж, если надо, защищали от несправедливости. Амрита тоже успела почувствовать заботу госпожи: именно она подсказала послать сватов к Пратапу. А род Пратапа, хоть и небогат, зато прославлен храбростью на полях сражений. Как и ее отец, отец Пратапа прошел всю Вторую войну.
Амрита шла через кухню. От готовящихся яств доносились столь пленительные ароматы, что служанка сглотнула слюну. Нет уж, потом. Слишком важное госпожа поручила дело.
У дверей скучал стражник. Совсем еще молодой, с алебардой и мечом-тальваром на поясе, он не казался таким уж грозным. Но для Амриты, как и для большинства аркотских женщин их мужья, он был всем. Родители и наставник учили, что муж — это представитель Богов на земле, что она пришла в мир, чтобы дать счастье мужу. Впрочем, для Амриты Пратап оказался скорее добрым другом, чем «богом на земле». Он всегда ее понимал, пылко любил и не упускал случая это показать. Порой Амрита спрашивала себя, за какие деяния в прошлых рождениях Великая Лучница так ее наградила, и боялась даже думать о том, какую цену за все это придется заплатить.
Фигуру мужа она приметила издалека. Оперев копье о стену, он стоял, откровенно скучая: здесь ничего, достойного внимания солдата, произойти не могло. Да и не от бунтовщиков или заговорщиков он охранял вход. Скорее, его интересовали не входящие, а выходящие: его поставили, чтобы слуги не тащили с кухни съестное. Помогало это мало: тащили все равно, просто чуть меньше и чуть осторожнее.
Амриту муж заметил издалека. Встал по стойке «смирно», всем своим видом демонстрируя служебное рвение, оправил кольчугу и долгополый халат. Из-под черных, воинственно поднятых усов, сверкнула белозубая улыбка, даже тюрбан на голове сидел теперь молодцевато. Определенно, на такой подарок, как появление жены, он не рассчитывал: мимо все больше проходили дородные повара или вечно всем недовольные, еще больше обрюзгшие поварихи. Иногда проносились по делам босоногие поварята. Другое дело, рядом с кухней, когда его сменят на посту, всегда есть возможность подкрепиться. Он любил, когда командир взвода дворцовой стражи, строгий лейтенант Кунвар, ставил его к кухне.
— Куда бежишь, красавица? — когда она подошла к двери, заулыбался муж. — Просто по делам или по делам сердечным?
Амрита не удержалась, чуть сдвинула покрывало (из-под него озорно глянул искусно подведенный, черный, как аркотская ночь, глаз) и показала язык:
— Ага, по сердечным. К одному черноусому красавцу с тальваром. Тюрбан его цвета маковых полей, усы чернее ночи, конь — сам ветер… и в голове тоже ветер.
— Я охраняю покой повелителей, — принял игру Пратап. — И у меня приказ — досматривать всех, кто выходит. Вдруг ты вздумаешь съестное утащить…
— Съестное? — усмехнулась Амрита. — Да я вас самого сейчас утащу!
Ее всегда учили, что муж — это представитель Богов на земле, по крайней мере, для нее, жены. «А теперь подумай хорошенько, — поучала перед свадьбой мать. — И скажи: ты станешь «тыкать» посланцу Богов?» По крайней мере, так было принято в их с Пратапом касте, да и в других тоже. Даже у всеми презираемых подбиральщиков нечистот.
— Не сумеешь…
Муж попытался ее обнять, но Амрита грациозным движением уклонилась. Но не удержалась, улучив момент, когда дородная повариха прошла мимо, чмокнула Пратапа в щеку. Наконец, обмен колкостями иссяк.
— Ладно, пропусти, — враз посерьезнев, произнесла Амрита. — Я и впрямь по делу, иначе б не покидала дворца под вечер.
— Понимаю, — вздохнул солдат. — Третий день метет, и хоть бы ветер стих… Прогневалась, наверное, на нас богиня…
— Скорее всего, — в тон отозвалась Амрита. — А все из-за таких, как вы!
— Я?!
— Да. Вот у вас копье, меч на поясе, а для чего? Со служанками воевать? В городе темесцы, говорят, строить свой храм хотят, а наш разрушить — а вы тут спокойно стоите, смотрите, чтобы куркуму не украли. Воин… Да ты больше похож на осла!
Пратапа едва не затрясло от злости. Но он уже успел изучить характер жены, и нашел в себе силы усмехнуться:
— Хорошо тебе языком трепать, Амрита. Кто-то должен следить, чтобы запасы не растащили…
— И до каких пор вам так стоять?
— До заката… Если в этой пылище мы увидим закат, — усмехнулся воин. — Потом сменят.
— Прекрасно. Я зайду за вами, когда вы освободитесь, а пока приготовлю тюрбан, халат… и все остальное.
— Для чего?
— Дело есть. В храм Ритхи сходить. Ты обещал сводить на ночную службу. Рани дала такое поручение, что надо заручиться милостью богини.