Они приближались, подплывали все ближе, а Шестилап, несмотря на то, что Ларион уже плотно сидел в седле, от ужаса взрыкивая, согнул лапы, лег на брюхо, видимо стараясь занимать меньше пространства. Будь такая возможность, он бы сейчас, наверное, вкопался в землю, и как можно глубже.
— Спокойно, спокойно, — вполголоса сказал ему Ларион. — В первый раз, что ли?
— Их двое… плохо.
— Все нормально, — пробормотал Федоров. — Не дрейфь, обойдется.
— Страшно…
— Терпи.
А ведьмы уже были совсем близко, и Ларион почувствовал, как у него от их присутствия по коже пробежал холодок, словно кто его огладил ледяными ладонями. Еще он словно бы услышал тихий шепот. Вот только разобрать нельзя было ни слова. Просто шепот, череда невнятных звуков, на слова похожих. Кстати, вслушиваться в них совсем не следовало. Опасность в них таилась. Какая именно — он не знал, просто чувствовал: опасность.
— Сейчас накинутся, — проскулил Шестилап. — Сейчас снова поглотят.
Уши у него от страха, совсем как у обычной кошки, были прижаты к голове.
Ничего, подумал Ларион, пусть боится. На самом деле это не вредно. А трогать его ведьмы не станут. Совсем у них нет для этого никакого резона. Хотя откуда он знает, как они думают и какой у них здесь, на Земле, резон?
Ведьмы остановились в шаге, не больше, возможно решив подождать, пока их подруга разберется с бандитом. Много времени это не заняло. И она присоединилась к товаркам тотчас, как с несчастным было покончено. Подплыла, пристроилась рядом с ними, образовав полукруг, в центре которого оказались Ларион и его животное.
Так они и стояли несколько мгновений почти неподвижно, то ли принюхивались к ним, то ли их разглядывали, а может, при этом еще и совещались. Любопытствовали, в общем.
Федоров ждал. А что ему оставалось? Сидеть и надеяться, что пронесет, как не раз до того было. Вот только сейчас вроде бы ничем обычным не пахло. С другой стороны, появись у ведьм намеренье убить, они бы его уже упокоили. Значит, пока еще все действительно в норме.
Это обнадеживало. Настолько, что он даже вспомнил мысль, и ранее приходившую ему в голову при встрече с ведьмами, — вполне логичную, если подумать.
Если предположить, что эти столбы всего лишь поле, ширма, защита, — то как находящиеся внутри них выглядят? Или это у них скафандры такие? А может, все-таки — тела? Из чего они тогда состоят? Хоть приблизительно бы знать.
Одна из ведьм выпустила щупальце и оно медленно, слегка извиваясь, двинулось к Лариону. Остановилось на расстоянии ладони от его лица, словно наткнувшись на невидимую стену.
По телу Шестилапа прошла дрожь. Вот это было совсем нехорошо. Тревожило. Ну как потеряет голову, сработают доставшиеся от предков инстинкты и он, по кошачьей привычке, попытается перевернуться на спину для того, чтобы обороняться когтями? Шестью лапами это, конечно, удобнее, но толку-то сейчас все равно никакого. А вот оседлавшему его от такого маневра может и не поздоровиться.
— Держись, котяра, держись, — едва слышно прошептал Ларион. — Они только проверяют реакцию. А она у нас хорошая. Нас так просто на испуг не взять.
Шестилап ничего не ответил, но, кажется, слегка успокоился, овладел собой.
И тотчас, словно отброшенное толчком невидимой ладони, щупальце отпрянуло назад, поспешно втянулось. А еще мгновение спустя ведьмы двинулись прочь.
Федоров смотрел, не отрываясь, как они выплыли на дорогу и там выстроились в колонну с интервалом шагов в пять. Потом стали подниматься по склону все так же, на равном расстоянии друг от друга, точно посередине дороги. Что-то было в этом неживое, машинное. Поневоле рождалось предположение, что они роботы.
И все-таки, подумал Ларион, очень сомнительно, что это роботы. Хотя с ведьмами ни в чем уверенным быть нельзя, но нет, чувствовал он, инстинкты подсказывали, что все-таки ведьмы живые и мыслящие существа. Слишком странно они временами себя вели. Нелогично. Не сейчас, конечно, но были, были случаи…
Он вдруг сообразил, что все еще сжимает в руке обрез, и спрятал его под куртку. Скорее всего, он теперь до самого города не понадобится.
— Ушли? — спросил кот.
— Да, конечно, — ответил Ларион. — Упылили, как и не было. Можешь глаза открывать. И вообще, приходи в себя потихоньку, теперь можно отправляться дальше.
— Ты прав — нечего тут задерживаться.
— Я всегда прав. Это ты у нас — лев.
— От дурака и слышу.
Криво ухмыльнувшись, Федоров случайно взглянул на то место, где лежали останки пойманного ведьмой бандита и сразу посерьезнел. Нечто серое, формой смахивающее на коровью лепешку, там виднелось. И только-то.
Ну вот, подумал он, веселились люди, стреляли друг в друга, играли в любимую игру — войнушку. А потом, как в старом анекдоте, пришел лесник и всех выгнал. Если точнее, то лесники.
Собственно, ничего удивительного в этом нет. Десять лет назад ведьмы проделали подобное на всей планете. В течение одного дня. Пришли, сделали, и никто их остановить не смог — ни танки, ни пушки, ни ракеты. Просто пришли и вынесли всех подряд, убив большую часть жителей Земли.
2Трупы он увидел сразу. Они висели на въезде в город, на видном месте, шагов за пятьдесят до пересекавшей улицу баррикады. Трупов было достаточно, чуть ли не полный набор. Судя по прикрепленным к груди каждого фанерным щитам с пояснениями, среди них были мародер, несколько разбойников, торговец негодным товаром и даже карточный шулер. Одет он, кстати, был именно так, как и положено шулеру, — очень хорошо, солидно.
Ларион только покачал головой.
Даже не раздели. Побрезговали. Серьезный городишко Пушкино. Следует отложить в памяти и постараться не забывать.
— Слышь, — вполголоса сказал он Шестилапу. — Запомни: говорить ты не умеешь. Именно здесь это может оказаться опасным.
— А в предыдущем городе… — пробормотал гигантский кот.
— Это было там. А здесь ты немой, на всякий случай.
— Так все плохо?
— Пока не знаю, но чувствую: стоит поостеречься. Если ошибусь… Ну, там видно будет.
— Хорошо, ты хозяин.
— Вот именно, — подтвердил Ларион. — Правильно мыслишь, котяра, кстати говоря.
Он легко ударил Шестилапа пятками по бокам и тот неспешно двинулся к баррикаде. А возле нее уже стоял часовой, крепенький такой, средних лет, в камуфле и с калашом в руках. Выглядел он очень уверенно, а автомат держал всего лишь одной рукой, небрежно, за цевье. Обычно так ведут себя, если рядышком есть еще парочка товарищей наготове. Вот они мух ловить не собираются, держат нежданного гостя на мушке и готовы, если только тот рыпнется, открыть такую пальбу, что мало не покажется.
— Стой!
Ларион послушно остановил Шестилапа, замер, ожидая дальнейших приказов.
— На землю!
Почему бы и нет?
Он спрыгнул на землю, встал так, чтобы прятавшимся за баррикадой были хорошо видны его руки. Пустые, понятное дело.
— Оружие есть? — спросил мужичок в камуфляже.
— Есть, — ответил Федоров. — Обрез и нож. Для самообороны. Ничего серьезного, нарезного.
— Точно?
— Как Бог свят.
— А если найду?
— Обыщи.
— Только без сюрпризов, ладно? Учти: тебя на мушке держат — и если что, даже зверь твой не поможет. Завалим как мамонта.
— Само собой, — ответил Ларион. — Имеете право.
— Иду.
Из-за баррикады появился еще один охранник, забрал у первого автомат и тотчас спрятался.
Вполне разумный поступок, между прочим. Оружие будет только мешать обыскивать, а в случае подвоха может оказаться у гостя в руках, усилит его огневую мощь.
— Жду, — сказал Ларион.
Он медленно понял руки над головой, показывая, что к обыску готов и никаких фокусов выкидывать не собирается.
Минут десять спустя, убедившись, что никакого неназванного оружия у него нет, не забыв заглянуть в притороченный к седлу тюк с инструментами, несколько расслабившийся охранник вытащил из кармана пачку сигарет, предложил одну Федорову. Тот не стал чиниться и, закурив, поинтересовался:
— Все на этом?
— Почти, — улыбнулся охранник. — Есть еще вопросы.
— Готов ответить.
— Их немного. Кто? Откуда? Зачем?
— Ларион Федоров, кочую, чиню все, что требует починки, при наличии запчастей или материалов, из которых их можно сделать. Если нет ничего похожего, почти всегда могу что-нибудь придумать. В общем, странствующий ремонтник.
— Ремонтник, значит? Это хорошо. Работы найдешь вдоволь. Если и в самом деле можешь что-то починить, получишь за труды.
— Отрадно слышать.
— Животное разумно?
— В пределах, отпущенных обычному зверю. Под седлом ходить обучено, еще кое-каким штукам, но не более. Зовут Шестилап.
— Смирное?
— Конечно.
— Ест мясо? Учти, оно у нас дорогое.
— Я с утра подстрелил ему пару ушастиков. До завтра будет сыт. Потом я его на кормежку выведу. Вокруг города в подвалах всякой живности должно много встречаться.