Ионыч наклонился к уху Вольфа и заговорщицки зашептал:
— Там, за дверью, стоит Гриф. Уши греет. Он просил, чтобы я с тобой построже был. Так что я тут немного повыпендриваюсь, а ты пока посмотри пластину. Может, чего вспомнишь.
Ионыч сунул в руки Андрея плитку с его же портретом. Она была необычайно легкая, словно сделана из пенопласта, и немного теплая.
Вольф осторожно провел рукой по ее гладкой поверхности.
«Какая же она приятная на ощупь», — подумал Андрей, не отрывая глаз от медленно вращающегося собственного изображения. — «Странная, непонятная, но чертовски восхитительная».
Неожиданно в сознании что-то вспыхнуло. Будто внезапно сорвавшаяся с неба молния пронзила мозг, а затем, уже не спеша, этот небесный огонь раскаленными потоками начал проникать в каждую клеточку, наполняя ослепительным ярким светом. Пытаясь превозмочь жуткую боль, Вольф невольно согнулся пополам. Реальность уверенно уплывала за грани ощущений. Он боролся из последних сил, но они его быстро покинули, отдавая сознание спасительному мраку.
— Ну вот, опять в обморок грохнулся, — с наигранной обидой в голосе произнес Гриф, трогая носком сапога лежащее на полу неподвижное тело Андрея. — Какой-то он хлипкий. Больной что ли? Что ты с ним сделал, Савелий? — Гриф посмотрел на Ионыча.
— Да не делал я ничего, — развел тот руками. — Сам он упал. Вон, смотри, уже в себя приходит.
Вольф застонал и с трудом пошевелил ногами.
Вдруг в следующий момент его тело резко подлетело вверх. Он двигался так молниеносно, что человеческий взгляд не мог за ним уследить. Доля секунды, и Гриф уже лежал с перебитым носом в другом конце подвала. По подбородку стекала алая струйка. Немного дальше, за углом, валялись Толстый и Рональд. У обоих были свернуты шеи.
— Ни фига себе, — присвистнул Ионыч, выглядывая из-за трубы.
Андрей повернулся в его сторону.
Глаза… Ионыч никогда не видел у людей ТАКОГО взгляда. По коже побежали мурашки размером с кулак, а кровь просто застыла в жилах, превращаясь в ледяной кисель. Не зрачки вовсе… Будто два бездонных колодца абсолютной тьмы.
— Вот я и вернулся, — проговорил Вольф спокойным голосом. Он держал в руках плитку, которая начала прямо на глазах таять в воздухе.
— Кто ты? — спросил обеспокоенный бомж.
Андрей стряхнул с рук пыль — остатки контракта, а затем вновь посмотрел на Ионыча. Взгляд был уже почти человеческим.
— Меня зовут Андрей Вольф. Я стронгер категории А. - сказал он, оглядывая помещение. — Где мои остальные вещи?
— Какие вещи? — не понял Ионыч.
— Небольшой сферический контейнер, — Андрей руками показал приблизительный размер.
— Так ты про металлический шар, — сообразил бомж. — У Грифа смотри. Он с ним ходил.
Андрей одним движением оказался рядом с лежащим без сознания телом «падальщика», обшарил его одежду и вытащил на свет черный матовый шар, чуть больше теннисного мяча. Открыл, немного поводил внутри указательным пальцем, а затем в сердцах зашвырнул в дальний угол.
— Где модификаторы? — спросил он, подходя почти вплотную к Ионычу. В голосе явно звучала угроза.
Бомж стал медленно отползать в дальний угол.
— Дык…это…мы их употребили. Если ты про те пилюли.
— Черт! — выругался Андрей, ударив кулаком по трубе. В месте удара возникла глубокая трещина, и струи ржавой воды брызнули в разные стороны.
Дорогущие препараты были жестоко использованы несведущими оборванцами. Курьер погиб, не донеся до него, исполнителя, контракт-активатор и контейнер с модификаторами. Просто образовалась полоса невезения. Но теперь, к сожалению, это надо было как-то исправлять.
Сделав глубокий вздох, Андрей заставил себя успокоиться.
«Вот влип, так влип», — с досадой подумал он. — «Минус к моей репутации. Проклятые бомжи! Придется лететь к заказчику лично. Без модификаторов я работать просто не смогу».
Андрей Вольф был одним из немногих стронгеров высшего уровня, бравшихся за планеты с особо жесткими условиями. После работы подобного специалиста любой ад становится пригодным для колонизации, а рай превращается в безжизненную пустыню. Ведь всегда найдутся те, для кого эта пустыня будет желанным родным домом.
Вольф отчетливо помнил, как здесь, на Земле, он некоторое время назад организовывал среди населения вооруженные конфликты мирового масштаба. Все складывалось отлично, и последняя решающая война должна была вот-вот начаться, однако заказчик по неизвестной причине расторг контракт. Землянам тогда крупно повезло. Иначе, в состоянии «забвенного стасиса», необходимого для восстановления организма стронгера между заказами, Андрей бы сейчас жил среди ползучих веганцев. И ложная память, и ложная жизненная линия спасали бы его психику в этот раз не среди людей. А Вольф до омерзения сторонился чужих.
— Ну что ж, пойдем искать мой куттер, — произнес Андрей, глядя на забившегося в угол Ионыча. — Город хорошо знаешь? Ведь за столько лет здесь так все изменилось…
3
Шел третий час ночи. Медленно двигающийся по Свердловской набережной милицейский УАЗик вдруг резко остановился. Внимание стражей порядка привлек одиноко сидящий на гранитном ограждении, рыжебородый оборванец. Он неспеша смолил папиросу и с интересом наблюдал, как из глубокой ямы, вырытой прямо посреди тротуара, комками в разные стороны вылетает земля.
Включив световую сигнализацию, УАЗик бодро заскочил на высокий бордюр, и, вырулив на пешеходную дорожку, направился прямо к предполагаемым нарушителям.
— Так. Что здесь происходит? — усатый сержант грузно вывалился из пассажирской двери. С водительской стороны, вылез молодой сотрудник.
— Опа, менты, — с наигранным удивлением произнес рыжебородый, плевком потушив и без того погасший «беломор».
— Документы есть? — грозно поинтересовался сержант. Заглянув в яму, он увидел на глубине трех метров старательно копающего лопатой землю темноволосого парня. — Эй, ты! А ну быстро вылез оттуда.
Парень даже не посмотрел в его сторону, продолжая копать.
— Что ты раскомандовался, сержант? — проворчал сидящий на бордюре оборванец. — Лучше бы помог. Видишь, человек трудится.
В руке сержанта внезапно появилась резиновая дубинка.
— Сейчас они помогут, — донеслось из ямы. Одним ловким движением, словно кузнечик, парень выпрыгнул на поверхность.
Подойдя вплотную к стражам порядка, он театральным жестом, будто фокусник смело провел рукой перед их мрачными лицами. Глаза обоих сотрудников милиции тут же стали мутными, а взгляд приобрел полную отрешенность.
— Копать! — последовала команда, и «зомби» молча взяли в руки лопаты и полезли вниз.
— Как ты их ловко, — присвистнул рыжебородый. Подойдя к машине, он отыскал взглядом старенькую магнитолу, и включил на полную громкость радио. Транслировалась одна из песен группы Рамштайн.
— О, то, что доктор прописал, — улыбнулся он и залез обратно на свое нагретое место. Рядом пристроился темноволосый парень.
Редкие, заплутавшие в ночи прохожие, могли в тот момент наблюдать странную картину: стоит с включенными мигалками милицейский «козелок», из распахнутых дверей орет на всю округу старенький «Ду Хаст», и в синем свете проблесковых маячков два милиционера, возомнившие себя экскаваторами, роют глубокую яму. А неподалеку, сидя на гранитном ограждении, за всеми действиями наблюдает не менее странная парочка: прилично одетый, но измазанный грязью до самых ушей, молодой парень и, облаченный в лохмотья, бывшие некогда плащом, бомж с длинной рыжей бородой.
— Они помнить-то чего-нибудь будут? — спросил Ионыч.
— Нет, — буркнул Андрей, отряхивая с коленей серую пыль.
— А жаль. Хотя…
Ионыч ловко спустился в яму. Недолго думая, он стянул с сержанта форменную куртку, а взамен отдал свою рванину. Тот даже не сопротивлялся. Довольный обменом, бомж выбрался обратно.
Спустя некоторое время, наконец, послышался лязгающий звук. Это лопаты застучали по металлической поверхности, оказавшейся на дне. Андрей остановил работников, выгнал их из ямы и сам туда сиганул.
Потопав ногой по гладкой твердой оболочке, он присел и положил на нее руку. После чего проговорил:
— Здравствуй, Смитт. Мы снова с тобой вместе.
В ответ земля завибрировала. На асфальте, вокруг ямы, образовались многочисленные трещины. Нечто большое, неуклюже стало подниматься на поверхность, стряхивая с себя тонны песка и камней.
Спустя несколько минут, над раскуроченным тротуаром в воздухе повис побитый, местами с глубокими вмятинами и следами коррозии, летательный аппарат. Сразу было видно, что он эксплуатировался не любителем романтических прогулок.