Сердитый Коротыш
С точки зрения чужого
Пролог
Выстрелы высекли кирпичную крошку из проема окна. Чиж пригнулся, спрятавшись за подоконником, оглянулся на затаившихся товарищей. Все расползлись по стенам, удобно устроившись. Сидеть им здесь недолго, пока не придет приказ отступить. Командиру пришлось небольшой группой отвлечь противника, чтобы вывести остальных из окружения. Чехи, конечно, не глупые, могли и сообразить, что небольшой отряд солдат, так неожиданно возникший в тылу, может быть приманкой.
В отвлекающую группу попал весь разведвзвод, где и проходил службу Чиж — Чижов Юрий Геннадьевич, 1973 года рождения, и корме него одно из отделений первого взвода. Солдаты все были молодыми, да и сам разведчик мог считаться салабоном — отслужил самое большее восемь месяцев. Правда, за последний месяц пострелять пришлось немало, а уж прятаться по разрушенным зданиям и домам, преодолевая баррикады из деревянных заборов и колючих кустов, которые и зимой, а особенно в холод, были очень неприятным препятствием для разведчика. Один раз их группу накрыли, случился скоротечный огневой контакт из которого их сержанта вынесли раненым, остальные отделались легким испугом, расстреляв со страху почти все патроны. Чехи тогда спокойно ушли, не потеряв никого. Сержанта отправили в госпиталь, их командира — молодого лейтенанта из училища — сменили, поставив немолодого капитана, которому довелось повоевать в Афганистане. Тот сразу же плотно занялся боевой подготовкой бойцов. И если в учебке, а потом и в части все эти надругательства над организмом воспринимались как очередной дебильный заскок у ротного, то здесь все хотели выжить. И плотно вжимались в землю, ползая под пулями — капитан расстреливал патроны забыв про экономию и ничем не напоминал их ротного прапорщика-каптера, который на стрельбище со слезами на глазах отсчитывал каждому по двенадцать ребят калибра пять сорок пять. Вышестоящие командиры пытались ставить в вину капитану нецелевое расходование боеприпасов, но тот, поговорив о чем-то с комбатом пять минут мигом выправил ситуацию. И больше никто не заикался о перерасходе патронов. К тому же когда часть отправили на «подавление гражданских беспорядков» в одной из кавказских республик, захотевшей независимости, то эти самые командиры неожиданно оказались больными настолько, что разом легли в госпиталь. Часть отправилась без руководства, назначения получили молодые лейтенанты из училищ, каптерщик-прапорщик резко приуныл и срочно потерялся на просторах огромной страны. Его было объявили в дезертирстве, но потом махнули рукой — не до него. В армии начался такой бардак, приказы приходили один противоречащий другому, что делать никто не понимал, пока не начались первые смерти. Стреляли с той стороны и солдаты, потеряв своих товарищей, натурально озверели. И особенно странным были приказы, когда занятый объект надо было оставить, а наступление — прекратить для перегруппировки. Также и здесь — расположение части неожиданно оказалось под обстрелом из минометов. Как противник оказался рядом, никто не понял. Поддержку вызвали, но те сами оказались блокированы. Лейтенанты растерялись и ситуацию в свои руки взял капитан разведвзвода. Он прекратил тихую панику и, раздав приказы, взяв два БТРа, прорвал позиции противника и ударил с тыла по минометам.
Чиж до сих пор не мог забыть мелькающие перед глазами кадры боя — вот он вжимается в землю, рядом работает пулеметчик, придавив противника плотным огнем. Быстрый подскок, спрятавшись за обломок бетонной стены, разведчик разряжает магазин в чехов. Двоих он точно завалил. Минометчики пытаются уйти, утащив орудия, но капитан с пятью бойцами отсекает им путь к отступлению. Летят гранаты, звон в ушах, многочисленные разрывы и комья земли во все стороны. Чиж на несколько секунд потерялся. Перед ним из дыма выныривает незнакомая бородатая физиономия. Рефлексы все делают за него — капитан хорошо поработал над подготовкой бойцов — правая рука ложится на нож, вытаскивает его из ножен, удар под челюсть, клинок входит в горло как в масло. Чиж выдергивает оружие, вытирает его об убитого и отправляет в чехол. Сознание в это время не работает, словно это не человек все делает, а машина за него. Тот словно наблюдатель со стороны, смотрит, фиксирует, запоминает. Руки поднимают автомат — АКСУ. Он удобен, компактен, имеет складной приклад и убойная сила у него на уровне. Капитан всех своих бойцов перевооружил. Одно время они все ходили по части гоголем — красовались. Потом в бою поняли, что короткоствол рулит — с длинным АК резко менять позицию не вариант. Затвор отсчитывает два выстрела — кончились патроны в магазине. Руки мигом меняют его на полный, примотанный изолентой к уже пустому. Пули не ушли в молоко — попали куда надо — на земле корчится недобитый чех. Очередь в три патрона прекращает его мучения. Дым постепенно рассеивается, открывая картину боя — разбросанные люди, оружие, минометы, спрятавшийся противник, который не хочет отступать — сейчас в нем говорит не разум — чувство мести. Этого и добивался капитан.
— На броню! — слышится его голос.
Все разом кидаются к машинам. Двое на БТРах постреливают по противнику, не давая ему ответить огнем и перестрелять бегущих солдат. Чиж карабкается наверх, ему подают руку, вздергивают к башенке. Он разворачивается, прикрывает огнем остальных, тот, кто помог ему, сейчас тащит следующего. Подсумки с магазинами и противогаз стучат по броне, мешаются. Чиж автоматически поправляет их — от беготни ремень немного ослаб и все висящее на нем обмундирование съехало набок. Противогаз тот вообще оказался на животе, боец автоматически поправляет сумку. Порядком надоевший предмет, но без него нельзя — сдохнешь в три секунды, когда пустят газ. Капитан оглядывается — все на броне. На второй машине сержант поднимет руку — у него полный комплект. Капитан наклоняется к люку водителя. Тот стартует с места, взрывая размокшую грязь — зима здесь слякотная и довольно теплая. Так, иногда ночью ударит морозец, а впрочем жить можно. Машины уходят с поля боя — вслед им слышится стрельба.
Отъехали недалеко — спрятались за разрушенными зданиями. Лагерь свернуть быстро не успеют, поэтому надо еще пощипать противника. Капитан приказал взорвать пару взрыв-пакетов и поджечь резину, которую прихватили с собой из лагеря, сняв с грузовиков. Пусть думают, что БТРы наехали на мину. Колеса облили бензином и подожгли. Черный столб дыма потянулся из-за зданий. Несколько групп по пять-шесть человек отправились в эти самые развалины. Чиж попал к сержанту Смирнову — самому высокому в их роте. Дылда Смирнов повел себя грамотно — сначала обшарили все на этаже, а потом засели у окон. Как только появились бегущие чехи, подпустили их поближе и открыли огонь.
Несколько фигурок попадали, остальные отползли за укрытия. Кто-то шарахнул из гранатомета — противника разметало на части. Чехи открыли беспорядочную стрельбу, выбивая кирпичную крошку из проемов окон. Чиж выставил автомат в окно, не высовываясь и сделал несколько выстрелов — патроны надо экономить. Смирнов прижался к окну с другой стороны и чуть выглянул наружу.
— На нас ползут, всех не удержим. — Он отпрянул назад, спрятавшись. Прилетело несколько гостинцев с той стороны.
— Без паники. — Чиж улыбнулся. — Капитан знает, что делать.
— Ага, только нам он этого не сказал. — Огрызнулся сержант.
— Какой ты все-таки долбанутый, Смирнов. — Чиж покачал головой и сам чуть высунулся в окошко.
Противник набился между двух зданий, рассредоточившись по укрытиям, вдалеке угадывались минометные расчеты.
— Хотят нас минами накрыть, а вот хрен им! — выкрикнул Чиж и выстрелил в направлении расчетов.
Естественно ни в кого не попал, но зато вызвал на себя шквал огня. Упав на пол, он переполз в другую комнату, Смирнов последовал за ним. Там сидели еще трое — два бойца и один снайпер, довольный собой Гоша, старшего призыва. Он тщательно выцеливал кого-то в оптику, пока удовлетворенно не хмыкнул и нажал на спуск. СВД щелкнула затвором, посылая пулю по назначению. В свое время Гоша участвовал в соревнованиях снайперов и занял второе место, чем очень гордился. Вот и сейчас вид у него был такой, словно он выиграл суперкубок.
В тот же момент комнату накрыло огнем — чехи палили из всех стволов, невозможно было голову поднять.
— Разозлил ты их! — крикнул Смирнов, но его услышал только Чиж, остальные лежали заткнув уши и открыв рот.
Как в комнату влетела граната, никто не заметил. Маленький ребристый шарик осколочной Ф1 ударился о бетонный пол и закружился на месте. Чиж увидел гранату и сразу понял — хана. Та взорвалась, нашпиговав бойцов осколками и заполнив помещение пылью и дымом. Разведчик почувствовал сильную боль в области живота, рядом катался и выл сержант, снайперу повезло больше всех — он умер мгновенно. Чиж попытался встать, но пошатнулся и упал, опершись о стену. Смирнов уже не катался, он выл, лежа на спине. В разбитый проем окна заглянуло случайно выглянувшее из-за свинцовых облаков солнышко. Оно осветило комнату и ласково прикоснулось к щеке Чижа. Стало неожиданно тепло, боли не чувствовалось, боец потянулся к свету, как его заслонил чей-то силуэт, который гортанно что-то крикнул в комнату. Чиж не понял, что именно хочет незнакомец. Да это было и не важно. Он поднял автомат одной рукой и нажал на спусковой крючок. Пули полетели веером, задевая незнакомца, лежащих бойцов, рикошетом уходя от стен. Внутрь через окно влетела вторая граната, завершая начатое дело первой. Она упала прямо на разведчика, Чиж последним усилием отбросил ее обратно. Четыре секунды, всего четыре секунды. За окном грохнул взрыв и раздались дикие вопли боли и ярости. В комнату ворвались бородатые бойцы и втроем с неистовством расстреляли молодого разведчика. Но тому уже было все равно. Тело трясло под пулями, а лицо отвечало им застывшей улыбкой.