— Помнишь, — произнес Лоренцо, — когда за нами шли зомби, ты сказал, будто планета разумна?
— Тогда именно так мне и казалось.
— Да. Нам всем казалось. Но не уверен, что это так. У Рогара нет разума как такового, в обычном понимании. Скорее он… реагирует. На происходящее на поверхности. На орков. На нас. На войну. Словно не может отреагировать иначе.
— Вроде аллергии, — предположил Бракстон. — Чем больше мы сражаемся, тем сильнее вредим планете, и тем сильнее она защищается. Новые виды растений и зверей возникают на ее поверхности, подобно сыпи. Или антителам.
— Да. Нечто вроде. И чтобы ни было этому причиной, не думаю, что до него можно докопаться. Орки впустую теряли время.
— Вот чего Рогар хотел от нас — понимания, — сказал Бракстон. — Мы теряем здесь время.
Взглянув на валидианца, Лоренцо вспомнил того нервного, вечно извиняющегося адъютанта, который четыре дня назад присоединился к отделению, чужака, которому катаканцы нисколько не были рады.
— Ты хорошо себя проявил, — произнес он. — В смысле, действительно хорошо. Все остальные погибли, так и не увидев завершения операции. А сейчас стоишь здесь. И нанес смертельный удар.
— Моей заслуги в этом нет, — отмахнулся Бракстон. — Мы ведь действовали в команде. Ты набросился на вожака и обездвижил его. А если бы не сержант Грейсс, то нас бы уже на свете не было. Я просто оказался в нужном месте в нужное время.
— Но ведь оказался, — сказал Лоренцо, — в то время как остальные — нет. Думаю, теперь ты стал одним из нас.
— Это еще не конец, — задумался Бракстон. — Нам еще предстоит четырехдневный путь назад, если мы вообще доберемся до лагеря.
— Даже если и нет, Мэрбо обязательно дойдет. Ему известно, что мы выполнили задание. Командование узнает о смерти Большого Зеленки.
— Возможно, — сказал Бракстон. — Но им следует узнать не только это. Им нужно узнать о Старом Упрямце и остальных, о том, на что они пошли рад нас… ради них. Но даже не думай, что я буду писать об этом историю.
— Ты всегда можешь попробовать, — ухмыльнулся Лоренцо. — Если тебя турнут из Имперской Гвардии, уверен, джунглевые бойцы с радостью примут тебя.
Они сидели так очень долго, греясь на солнце. Бойцы не говорили, но слов и не требовалось. Теперь их связывали крепкие узы товарищества, плечом к плечу выкованные в огне сражения. Наконец, Бракстон поднялся и обыскал орков. У одного из них он нашел флягу и сделал из нее долгий глоток, прежде чем протянуть ее Лоренцо. До этого времени катаканец не понимал, как его мучила жажда, и холодная влага показалась ему настоящим благословением.
— Итак, как мне теперь тебя называть? — спросил Бракстон, вновь усевшись рядом.
— Не знаю, о чем ты, — солгал Лоренцо.
— Грейсс сказал, что ты заработал себе прозвище.
— Он просто не хотел, чтобы вместо него погиб я. Сержант жаждал пламени славы, и поэтому просто сказал то, что я хотел услышать.
— Думаешь? — вопросительно поднял бровь Лоренцо. — Возможно, я не знал Старого Упрямца так, как ты, но ответь мне вот на что: за все то время, что сержант командовал твоим отделением, он хоть раз сказал вам то, что вы хотели услышать?
— Пожалуй, нет, — рассмеялся он.
— Итак, как же мне тебя называть?
— Пока просто Лоренцо, — вздохнул он. — Просто рядовой Лоренцо. Прозвище катаканцу могут дать лишь его товарищи. Это вроде знака их уважения, символа того, что они принимают его. А у меня не осталось товарищей.
— Возможно, когда в других взводах услышат…
— Возможно. Но узнать об этом и быть там — две разные вещи. Скорее всего, меня переведут в другое отделение к бойцам, с которыми я не знаком. Им будет все равно, что мой старый сержант собирался дать мне прозвище. Мне придется вновь проявлять себя. Да и в любом случае, как бы они меня прозвали? Что я совершил такого особенного? Я хотел… хотел стать тем, кто задержит орков, чтобы Патч смог спастись, но он опередил меня. Хотел стать тем, кто убьет Большого Зеленку, но оказался недостаточно силен. Хотел остановить зомби, но Старый Упрямец…
— Мне кажется, — произнес Бракстон, — ты просто ищешь смерти, как будто думаешь, что не сможешь проявить себя, не погибнув при этом. Что ты сказал мне? «А сейчас стоишь здесь…»
— Но лишь потому, что я был недостаточно храбрым, — пробормотал Лоренцо.
— Ты ведь пережил все, что уготовала тебе планета, — возразил Бракстон. — Птицы, кислотные растения, свет, зомби, землетрясение… ты столкнулся со всем этим и выжил! Думаешь, дело в слепой удаче? Я наблюдал за тобой, Лоренцо. Да, признаем, ты не всегда первым лез в пасть ко льву, но лишь потому, что ты сначала думаешь, просчитываешь возможные варианты и лишь затем решаешь проблему. И не ради показухи или славы, но с максимальной эффективностью. Ты просто делаешь свою работу. Ты первый дал мне шанс, несмотря на то, что меня к вам запихнул Макензи. Возможно, другим потребовалось чуть больше времени, чтобы признать это, возможно, они считали твои подвиги обычным делом. Но спорю, под конец Старый Упрямец понял: ты ведь всегда был рядом, рядом с ним, рядом со всеми нами, ты был самым надежным бойцом в его отделении. Будь он здесь, то наверняка дал бы тебе подходящее прозвище. Что-то вроде… вроде… «Долгий Путь».
— «Долгий Путь»?
— Лоренцо Долгий Путь. Ну, как тебе? Нравится?
— Даже не знаю. Я…
— Смирись, — ухмыльнулся Бракстон. — Ты ведь сам сказал, что я теперь один из вас.
— А у тебя отличная память.
— Значит, у меня есть право дать тебе прозвище. Имя, которое ты заслужил. И мне нравится Долгий Путь.
Лоренцо оперся о дерево, прокрутил прозвище в голове, пытаясь придумать доводы против него, а затем улыбнулся.
— Да, — наконец ответил он, — мне тоже.
— Итак, — произнес Бракстон. — Что кажешь, Долгий Путь? Готов выдвигаться?
— Я думал, ты хотел поспать.
— Я в норме. Даже больше, чем в норме. Думаю, пока все тихо, нам нужно пройти как можно большее расстояние.
Лоренцо согласно кивнул.
— Возможно, дорога, которую мы прорубили сюда, еще не заросла. Орки нам пока не грозят. Если поторопимся, то вернемся дня через три.
— Скорее это зависит от того, как сильно Рогар-3 будет пытаться остановить нас, — произнес Бракстон, поднимаясь.
— Мы справимся со всем, что он пошлет против нас, — ответил Лоренцо, поправив бандану. — Должны. Нам нужно поведать историю. Остальные отделения сейчас наверняка возвращаются с заданий. Им захочется узнать, как мы здесь справились, были ли оправданы их усилия. Нужно предупредить их насчет Рогара. Нужно рассказать, что это такое и как его изменяем.
— Думаешь, это что-то даст? — спросил Бракстон.
Лоренцо покачал головой. Он вспомнил слова Старого Упрямца тем утром, когда они вышли из лагеря.
— Лучше всего нам будет просто оставить планету в покое. Это все, чего она хочет. Но Империум не уйдет отсюда до тех пор, пока здесь есть орки, а зеленокожие — пока есть мы. Никто не оставит друг друга в покое, и потому мы будем сражаться дальше.
— Впустую, — сказал Бракстон.
— Впустую, — согласился Лоренцо. — И наша жестокость со временем породит ответную жестокость. Мы начали называть Рогар-3 миром смерти всего месяц назад. А во что он превратится еще через месяц? Год? Десятилетие?
— Не знаю, — произнес Бракстон, — но рассчитываю выяснить.
Лоренцо ухмыльнулся.
— И я жду не дождусь.
Затем, как раньше Слай Мэрбо, они беззвучно исчезли в джунглях. После них остались лишь слабые отпечатки следов, свидетельствовавшие, что здесь кто-то был. А через пару минут мир смерти стер и их.