Серена, с которой все еще капала жидкость, совершенно не стеснялась своей наготы, хотя настоящая Серена наверняка испытывала бы стыд и смущение. Это было только одно из отклонений в личности клона, замеченных роботом.
— Теперь ты доволен мною? — спросила Серена, мигая своими прекрасными лавандовыми глазами. Она была весьма соблазнительна и явно старалась привлечь к себе самца. — Я хочу тебе понравиться.
Искусственная гримаса омрачила металлическое лицо Эразма, в оптических сенсорах загорелись недобрые и опасные огоньки. Серена Батлер была надменна, независима и умна. Ненавидя свое рабство у мыслящих машин, она вступала в споры с Эразмом и искала любую возможность уязвить и оскорбить его. Она никогда не стремилась ему угодить.
— Что ты с ней сделал? — обратился робот к Рекуру. — Почему она говорит такие вещи?
Ван неуверенно улыбнулся.
— Из-за ускорения, которое я был вынужден придать развитию ее личности, мне пришлось наделить ее чертами стандартного женского характера.
— Стандартного женского характера?
Эразм подумал, что, вероятно, этот неприятный изгой тлулакс разбирается в женщинах еще меньше, чем он сам.
— В истинной Серене Батлер не было ничего стандартного, — сказал робот.
Ван начал ощущать тревогу, он замолчал, решив не раздражать Эразма своими отговорками и объяснениями. Эразм принялся с интересом рассматривать клон. Эта женщина своими мягкими классически женскими формами очень напоминала Серену, у клона были такие же каштановые волосы и совершенно необычные глаза.
Но это была какая-то другая женщина, не похожая на Серену. Клонированная женщина лишь внешне походила на ту, исходную и подлинную, будя в Эразме воспоминания о том времени, которое он провел в обществе Серены Батлер.
— Скажи мне, что ты думаешь о политике, философии, религии, — сказал робот. — Выскажи свои самые сокровенные чувства и мнения. Почему ты думаешь, что даже плененные люди заслуживают уважительного отношения? Почему ты думаешь, что мыслящим машинам надо добиться обладания эквивалентной их разуму человеческой душой?
— Почему ты желаешь обсуждать со мной такие странные предметы? — ответила она почти раздраженно. — Скажи, что мне ответить, чтобы мои ответы удовлетворили тебя.
Заговорив, клонированная женщина всколыхнула в машинной душе Эразма отчетливые воспоминания о прежней, настоящей Серене Батлер. Хотя клон был ее точной внешней копией, этот муляж очень отличался по своему внутреннему строению. Клон мыслил, чувствовал и вел себя совсем не так, как подлинная Серена. Клонированная версия не обладала никакими социальными приоритетами, в ней не было искры, не было блеска личности, ставшей столь знакомой Эразму. Личности, причинившей ему столько интереснейших хлопот и неприятностей. Мятежная душа Серены стала искрой, от которой разгорелся Джихад, а эта фальшивка была лишена даже тени таких способностей.
Эразм заметил разницу и в том, как блестят глаза, как эта новая женщина открывает рот, в том, как она отбрасывает за голову мокрые волосы. Эразму же не хватало именно той очаровательной женщины, которую он знал прежде.
— Оденься, — приказал Эразм.
Стоявший слева от робота Рекур Ван явно встревожился, чувствуя разочарование робота.
Она скользнула в приготовленную Ваном одежду, которая только подчеркивала женские прелести клона.
— Теперь я нравлюсь тебе?
— Нет, к сожалению, ты неприемлема.
Одним стремительным движением своей металлической руки Эразм нанес быстрый точный удар. Он не хотел причинять этой незнакомке мучений, но он и не желал ее больше видеть. Изо всей силы он ударил женщину острым краем кисти по основанию шеи, мгновенно ее обезглавив. Он сделал это так легко, как обрезал розы в своем саду. Она не успела издать даже короткого стона. Голова отлетела в сторону, а тело рухнуло на пол, разбрызгивая кровь по выложенному плиткой полу лаборатории.
Какое разочарование.
Стоявший слева Рекур Ван едва не задохнулся. Стараясь не привлекать к себе внимания робота, он просто перестал дышать. Тлулакс хотел было бежать, но сторожевые роботы надежно блокировали выход из лаборатории. В клетках, чанах и на столах корчились и стонали подопытные экземпляры робота.
Эразм сделал шаг по направлению к генетику. Ван поднял руки, и выражение его лица ясно говорило о том, что он собирается сделать. Он попытается выскользнуть из неприятной ситуации, сняв с себя всякую ответственность.
— Я сделал все возможное! Это ее ДНК, и это настоящая Серена Батлер со всеми ее физическими характеристиками.
— Она совсем другая. Ты не знал настоящую Серену Батлер.
— Нет, я знал ее. Я сам, лично, брал у нее образцы тканей, когда она приезжала в Бандалонг.
Эразм убрал с металлического лица всякое выражение, и оно превратилось в бесстрастную маску
* * *— Нет, ты не знал ее. — В лучшем случае, он просто переоценил способность этого недоростка-тлулакса в точности воссоздать Серену Батлер. Точно так же, как попытки самого Эразма во всех деталях скопировать картины Ван Гога отнюдь не привели к созданию шедевра. Копия никогда не могла сравниться с совершенным оригиналом.
— У меня осталось еще много клеток. Это была лишь первая попытка, но мы можем попробовать снова. В следующий раз, я уверен, мы справимся с проблемой. Этот клон получился таким, потому что ему не довелось приобрести жизненный опыт истинной Серены, она никогда не сталкивалась с такими же трудностями и вызовами. Мы можем модифицировать виртуальную реальность, можем заставить клон провести больше времени в состоянии сенсорной депривации.
Эразм покачал головой.
— Клон никогда не станет той женщиной, какая нужна мне.
— Убив меня, ты сделаешь ошибку, Эразм! Ты должен еще многому научиться.
Разглядывая тлулакса, пытливый робот заметил, насколько объективно неприятен этот человек; очевидно, это такая порода людей, и недаром они стали изгоями. У Вана в душе не было ни грана благородства, которое можно обнаружить у многих людей других рас. Но, в конечном итоге, этот маленький человечек способен все же оказаться полезным, стать окном, через которое можно будет рассмотреть темные стороны человеческой природы.
Он вспомнил один из своих плакатов. Что более человечно — добро или зло?
Жидкостно-металлическое лицо робота растеклось в широкой улыбке.
— Почему ты так на меня смотришь? — встревожился Ван.
По молчаливому, скрытно переданному сигналу сторожевые роботы подошли ближе и со всех сторон окружили Рекура Вана, отрезав ему все пути к отступлению.
* * *
— Да, я могу кое-чему научиться у тебя, Рекур Ван. — Он резко повернулся, полы его роскошного одеяния красиво колыхнулись. Рукой Эразм дал знак роботам схватить тлулакса. — Знаешь, я уже давно обдумываю серию интересных экспериментов…
Тлулакс дико закричал.
* * *Глядя прямо перед собой, Вориан Атрейдес сидел в командной рубке на мостике своего флагмана. Всю прошедшую неделю его соединение крейсировало в пространстве. Солдаты и наемники занимались обычной боевой подготовкой. Все они, до последнего человека, горели желанием скорее схватиться с мыслящими машинами.
Когда флот вошел в пределы Синхронизированного Мира, Вориан мысленно подсчитал все оружие и боеприпасы, всех солдат и гиназских наемников, которых он поведет в следующую великую битву. Название планеты было ему незнакомо, но Вориан был твердо намерен отвоевать ее у врага и истребить оскверняющих ее роботов.
К черту политику! Здесь, на поле боя, мое истинное место.
В течение многих лет, прошедших после гибели и диффамации Ксавьера, Вориан не переставая бросался в сражения, борясь с Омниусом. Он поражал одного противника за другим, воюя во имя священного будущего человечества.
Вориан чувствовал в себе решимость Серены и Ксавьера. Их сила позволяла ему, невзирая на тяготы, продолжать битвы Джихада. Всегда вперед, только вперед! Он поклялся себе сокрушать всех машин на своем пути. Он превратит следующую планету в выжженную пустыню, если не будет иного выхода, несмотря на жертвы среди несчастных рабов, вынужденных служить Омниусу. Теперь и примеро Атрейдес научился платить кровью не стоя за ценой, лишь бы эта пролитая кровь окупалась победой над мыслящими машинами.
Два его самых близких друга стали мучениками этой войны — каждый по-своему. Они знали, что делали, и сознательно принесли эту великую жертву, положив на алтарь победы не только свои жизни, но и память о себе, допустив, как Ксавьер, мифы на место истины — все для того, чтобы продолжилось великое дело Джихада.
В своем личном послании Серена Батлер просила Вориана и Ксавьера понять смысл ее жертвы. Позже Ксавьер тоже пожертвовал собой, чтобы остановить Великого Патриарха и его торговлю органами, которой он занимался вместе с тлулаксми, и спас этим тысячи жизней. Решение Ксавьера оставить незапятнанным имя Иблиса Гинджо не было продиктовано эгоизмом; то был чистой воды героизм. Ксавьер прекрасно знал, какой урон потерпит Джихад, если все узнают, что Великий Патриарх был спекулянтом, наживавшимся на войне.