— Так это секрет?
— Не секрет, а сюрприз. Это разные вещи.
Магнус запнулся.
— А где Кор Фаэрон? Где Эреб?
Несущий Слово наклонил голову, чтобы снова посмотреть на брата.
— Ты чувствовал на Калте смерть? Это их рук дело.
Магнус издал уклончивое ворчание.
— Легионы сражаются друг с другом, — мягко произнес Лоргар с нажимом, — а галактика охвачена пламенем. Смирись с этим. Прерви свое затворничество в Великом Оке. Возвращайся в бой. Ты станешь частью планов Гора, и тебе не придется спрашивать меня, что происходит, где и почему. Ты будешь знать, где на доске находятся фигуры. Будешь сам их переставлять.
На сей раз уже Магнус отвел взгляд от покрытых солнечными пятнышками глаз брата, столь же божественных, как и улыбка того.
— Ты так еще и не решил, да? — спросил Лоргар.
— Решу. По крайней мере, до наступления конца.
Лоргар не стал настаивать дальше. Они просто стояли и слушали, как варп с воем бьет в заговоренное стекло обсерватории, а на далеких нижних палубах поют Несущие Слово.
— Скажи мне одну вещь, — наконец, произнес Лоргар. — Ты ощущаешь стыд из-за того, что Русс переломил тебе спину об колено?
— Аврелиан, — в устах Магнуса имя прозвучало предупреждением.
Лоргар сделал рукой примирительный жест и сменил тему.
— Однажды ты предостерег меня не полагаться на Эреба и Кор Фаэрона в столь большой степени.
— Ты не обладаешь даром следовать советам, — заметил Магнус.
Лоргар рассмеялся, мягко выдохнув сквозь улыбку.
— Это так, однако ты был прав.
— Разумеется, — сказал Магнус и продолжил, — расскажи мне про Аргела Тала.
Примарх не пытался скрыть свою заинтересованность.
— Сейчас он на борту «Завоевателя» вместе со своей элитой Вакра Джал. Из трех моих ближайших сынов он один остается предан моему замыслу. Но он сломлен, брат. Что же касается двух других… Я люблю их за гордость и амбициозность, однако варп вокруг них сгущается, насыщаясь болезнью их душ. Теперь они ведут собственные игры. Эреб играет в них по велению богов. Он раб, который мнит себя королем. Кор Фаэрон же играет в них по собственным причинам.
Он сделал паузу, почти что не желая продолжать.
— А Ариман… такой же?
Магнус неосязаемо положил руку брату на плечо. Эфирная кисть парила над куском пергамента, прикрепленным к доспеху Лоргара.
— Да. Отвратительно, что у нас это общее, не так ли?
Лоргар кивнул и тихо выдохнул, что не вполне было вздохом.
— Я знаю, что порой бывал трусом. Несмотря на всю мою страсть и рвение, я заколебался перед последней преградой. Мне не следовало посылать Аргела Тала в Око, пока я сам туда не вступил. Об этом я сожалею больше всего. Он превратился в одержимое создание, терзаемое призраком единственной жизни, которую ему не удалось спасти. Хуже того, он застрял между тем, чем был, и тем, чем ему предначертано стать.
Призрачная рука приподнялась.
— Судьба не скреплена печатями, Лоргар. Измени ее, пока можешь.
— Именно это я и намереваюсь сделать. Он — лучший и худший из моих сынов. Самый сильный и самый сломленный. Я очень многому научился на том, что с ним сотворил Пантеон.
Магнус повернул лицо к волнам Великого Океана, разбивающимся о поле Геллера корабля.
— Мне не нравится, что ты отзываешься об этих разумных бурях, как о пантеоне.
Лоргар бросил взгляд вбок, и сочленения его брони издали жужжание.
— Это слово не хуже других, Магнус. И я не могу изменить истину об их сущности.
— Слова обладают властью, Лоргар. Мне вряд ли нужно тебе об этом напоминать, — колдун внезапно ухмыльнулся. — И хватит на меня таращиться, брат! Особенно на мой глаз.
Улыбка не до конца лишила фразу жесткости.
Однако Лоргар не повиновался. Он открыто смотрел на постоянные метаморфозы образа Магнуса: полководец без левого глаза, с зашитой раной: циклоп с единственным громадным оком вместо человеческих глаз: чародей с гладкой плотью на том месте, где никогда не было правого глаза.
Когда Несущий Слово, наконец, заговорил, в его голосе абсолютно не было того неуверенного сомнения, которым была отмечена вся его жизнь на протяжении множества лет до Исствана V.
— Меня всегда нервировало, что ты больше всех похож на Отца.
Магнус приподнял покрытую шрамами бровь.
— Я? Это ты был создан его копией, Лоргар. Не я.
— Я не имею в виду физическое сходство, — Лоргар провел покрытой священными надписями рукой по татуированному лицу. — Я говорю о твоей… безликости. Ты столь же могущественен, как он, и твое лицо точно так же пляшет.
Теперь настала очередь Магнуса усмехнуться.
— Я не так силен, как наш отец. Жаль, что это не так.
Лоргар отмахнулся.
— Кто-нибудь из нас видел твое подлинное лицо? Было ли у тебя когда-то два глаза?
Магнус наклонил увенчанную короной голову.
— А ты разве не слышал историю, как я вырвал свой правый глаз, пожертвовав им ради знания? — примарх улыбнулся. — Мне она нравится. Возможно, она моя любимая.
— Я все их слышал, — отозвался Лоргар, желая услышать больше, но оставляя тему. Он слишком хорошо знал, что меднокожего брата невозможно вызвать на откровенность, если тот не имеет такого желания. — Мне нужен твой совет, Магнус.
— Как всегда, он к твоим услугам. Хотя я напомню тебе, что произошло, когда в прошлый раз ты его попросил лишь для того, чтобы проигнорировать.
Несущий Слово не рассмеялся горькой шутке, даже не улыбнулся.
— Ты имеешь в виду тот раз, когда я обнаружил, что Отец лгал всему Империуму, и что вселенная вовсе не лишена богов, как он настаивает? Да, смутно припоминаю те события.
— Это одна из точек зрения. И, разумеется, она неверна.
Лоргар покачал головой.
— У меня нет ни желания, ни нужды обсуждать подобные вопросы. Меня тревожит куда более насущное обстоятельство. Взгляни, брат. Это произошло в прошлом месяце, когда мы штурмовали какой-то бесполезный лояльный Трону мир, который Ангрон просто не смог оставить в покое. Его Пожирателей Миров нельзя было отозвать. Они вырезали население.
Он сделал жест свободной рукой, и перед братьями возникло туманное изображение. Магнус мгновенно узнал фигуру, вооруженную двумя массивными устрашающими топорами и закованную в стилизованное бронзовое облачение короля-гладиатора. Она запрокинула покрытую шрамами голову, безмолвно ревя в небо. Исходящие из черепа кабели хлестали из стороны в сторону, словно грива кибернетических косичек. Большая их часть была воткнута в силовые разъемы доспеха. Как обычно, некоторые вырвались в горячке боя.
— Он умирает, — произнес Лоргар.
Магнус посмотрел, как изображение Ангрона беззвучно останавливает атакующий транспортер «Химера». Тот врезался в него и остановился. Примарх приподнял машину за передние таранные шипы и перевернул. Все это время гусеницы продолжали тщетно крутиться.
— Мне кажется, он в добром здравии.
— Нет. Он умирает. Имплантаты убивают его.
Магнус повернулся к Лоргару.
— И что?
Несущий Слово пристально глядел на изображение.
— И я собираюсь его спасти.
Магнус не стал спрашивать, каким образом. Одну долгую секунду он молчал, а затем перешел к сути.
— Ты всегда был чудаком, Лоргар. Тобой движет сентиментальность. Ты ценишь верность тем, кто был верен тебе. Это меня восхищает. Правда. Но неужто галактике и впрямь будет недоставать истерзанной души Ангрона? Будет ли скорбеть об утрате даже его Легион? Неужели его жизнь действительно стоит спасать? — вопросы смолкли, и Магнус вновь обратил взгляд к варпу. Он улыбался.
— Тебя что-то забавляет, брат? — поинтересовался Лоргар. Его золотистые глаза блестели в злобном сиянии варпа.
Колдун кивнул.
— Я только что почувствовал, где мы находимся.
«Фиделитас Лекс» ворвался в реальность, с воем двигателей пробивая себе дорогу. Породившая его рана была разрывом пространства и времени, который пульсировал во тьме, наполняя космический вакуум невозможным звуком. О прибытии боевого корабля возвещал ужасающий вопль, за которым последовал странный безумный хохот.
Установленные вдоль брюха и хребта корабля кинетические генераторы со стоном пробудились, заряжая окружавшее «Лекс» ничто и создавая пустотные щиты. На бортах и зубчатых стенах начался грохочущий балет раскрывающихся куполов. Противовзрывные щиты поднялись, открывая орудийные порты, и в пустоту выдвинулись содрогающиеся пушки.
Загадочные двигатели, наделявшие корабль способностью летать в варпе, сбавляли обороты, уступая власть над флагманом физическим ускорителям. Глубоко в недрах бронированного носа корабля кашляющий кровью трехглазый человек снова передал управление «Лексом» стратегиуму, где сотни членов экипажа пристегивались к своим креслам, купаясь в сигнальных вспышках боевых постов.