Потом Малыш, наконец, заплакал. Царапины на его щеке привлекли к себе внимание, и Липучка — они решили, что это его работа! — под возмущенные крики ужасающейся Кисы-Иди-Сюда был водворен в чулан.
Котенок не возражал. Никакой чулан не был даже и на десятую долю так темен, как сестренкин дух, окутавший его навсегда, закрывший все ящички памяти, сорвавший ярлыки со всех папок, уничтожив даже воспоминания о первом отведанном глотке кофе и первой понятой фразе.
Последней догадкой Липучки, мелькнувшей в его мозгу до того, как звериная чернота поглотила его окончательно, была печальная мысль о том, что дух, увы, не тождествен сознанию, и что один можно утратить или пожертвовать, но остаться обремененным вторым.
Старая Конина, увидев в кроватке булавку (и быстро спрятав ее от Кисы-Иди-Сюда), понял, что дело обстояло вовсе не так, как это показалось сначала, и что Липучку не стоило делать козлом отпущения.
Он был настолько в этом уверен, что сам приносил в чулан мисочку с едой все время, пока котенок отбывал там наказание. Это было утешением для Липучки, хотя и небольшим. Липучка сказал себе в своей новой, темной и невнятной манере, что, в конце концов, лучшие друзья котов — это их люди.
С этой ночи Сестренка уже не останавливалась в своем развитии. В течение двух месяцев она сделала трехлетний скачок в навыках речи. Она стала замечательно яркой, проворной, высокой духом маленькой девочкой. Она никогда никому этого не рассказывала, но первыми ее воспоминаниями были залитая лунным светом спальня и магический взгляд котенка. Все, что было до того, потонуло в чернильной тьме.
Она всегда заботливо и ласково относилась к Липучке. И никогда ни с кем не играла в гляделки.
Через неделю-другую Киса-Иди-Сюда сменила гнев на милость, и Липучка снова смог бегать по дому. Но бегать, в общем, было уже незачем. С ним произошла та самая трансформация, о которой предупреждал Старая Конина. Он стал взрослым. Но вовсе не угрюмым дяденькой-котом или невежей и бандитом. Это был кот с чрезвычайно сильно развитым чувством собственного достоинства. Взрослый Липучка походил на старого пирата, размышляющего на досуге о сокровищах, которых ему уже не добыть, о приключениях, которым уже не суждено произойти. И если бы вы только взглянули в его желтые спокойные глаза, вы бы поняли, что им накоплен вполне достаточный материал для книги "Молча глядя на жизнь". По меньшей мере, на три или четыре тома. Хотя он никогда и не напишет их.
И вполне естественным образом вы пришли бы к той же мысли, к которой давно уже пришел и с которой смирился Липучка. К мысли о том, что, как это ни горько, но ему судьбой уготована участь быть единственным в мире котенком, который так и не стал человеком.
Перевод с английского Александра Левина
Примечания
1
Что и требовалось доказать (лат.)
2
От feles — кошка, и logos — слово
3
От antropos — человек, и feles — кошка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});