– Да и кто знает, что там внутри человека… У кого одна пыль, у кого песня, у кого камень, – разглагольствовал Кумбар. – Только богам ведомо, какой на самом деле я, а какой ты. И про ту лютнистку тоже одним богам было ведомо…
– Демонам… – уточнил Конан, глядя в переливающиеся алым светом угли в треноге.
– Что? Ну да, демонам…
Сайгад зевнул во всю пасть, продемонстрировав киммерийцу крепкие зубы и меж ними словно кусок мяса толстый красный язык.
– Все, – пробормотал он, поднимаясь. – Спать.
Кивнув, Конан встал. Его тень на стене тут же выросла, стала такой огромной, что часть ее перешла на потолок! Красные языки пламени заплясали яростнее, быстрее, словно дикари на обряде жертвоприношения. Варвар подошел к окну, отодвинул тяжелую бархатную занавеску, посмотрел в небо. Кажется, уже готов к выходу на землю новый день – небо на горизонте чуть просветлело, и ночная тишина насторожилась, ожидая сигнала проснуться…
– Ко-онан… – простонал Кумбар, заворачиваясь в покрывало.
Киммериец обернулся и бросил быстрый взгляд на стол. Вина еще вдосталь, и он может допить его в своей комнате. Прихватив полдюжины бутылей, он прижал их к себе с искренней любовью и направился к выходу.
– Хей, варвар… – скрипнул с тахты сайгад. – Ну?
– Я так и знал, что ты не сможешь найти убийцу.
Он задушевно захихикал, упал головой в подушки и тут же уснул, не услышав уже глухого и гулкого, словно раскаты грома вдали, за горами Ильбарс, истинно варварского смеха.