Но иногда всё же какое-то отчаяние, рождённое из неверия, охватывало меня, и тогда я отбрасывал ручку, и выползал из своей прокуренной квартиры. Я бродил среди людей, пытаясь опровергнуть всё то, что говорил о нас режиссёр. Я смотрел, прислушивался, иногда заводил разговоры, но мне от всего этого становилось только страшно. Всё больше и больше покорности видел я в людях, всё больше смирения. Никто и никуда уже не хотел идти, и я видел вокруг только продолжающих двигаться по инерции, не старающихся ничего изменить.
Возвращаясь в своё одинокое жилище, я включал телевизор, и видел, как стремительно изменяется мир, как уже ничего в нём не зависит от нас, и мне становилось больно. Нули — вспоминалось мне тогда слово, которое режиссёр бросил во всех нас, и мне хотелось, как когда-то давно, вскочить на стол и, схватив его за грудки, заставить заткнуться. Заставить, несмотря на всю его силу, даже несмотря на то, что он высшее существо, из тех, кто однажды спас нас от полного уничтожения.
А может быть, он уже здесь? — иногда спрашивал я сам себя — Может, он уже взял власть в свои руки? И теперь уже нет ни единого шанса что-либо изменить?
И тогда я вновь брался за ручку и продолжал писать. Я снова погружался в далёкий, искуственный мир, который ещё оставался во мне и чернильными каплями выдавливал его на белые листы. Мне верилось, что однажды всё это смогут прочитать многие — но вот только зачем? — задавал я себе вопрос.
И на этот вопрос у меня был странный ответ. Да, возможно режиссёр был во многом прав, и людьми можно управлять, и даже заставить их убивать непокорных. Так было и без него, так оно возможно и будет дальше. Но у меня остаётся надежда, что мы всё же в силах измениться, в силах остановить энерцию, и сделать шаг в сторону. Всего один, возможно самый маленький из всех когда-либо сделанных нами шагов, но ведь дело не в этом. Дело в том, что этот шаг будет против той силы, которая упорно тащит нас не к нашей, а к своей цели, к цели о которой мы ничего не знаем, и вряд ли хоть когда-нибудь хоть что-то узнаем. Конечно, она может быть глобальной, она даже может быть прекрасной эта цель, но она не наша.
И ещё, мне хочется верить, что Первый жив и находится в этом мире, и однажды этот роман, придуманный им и написанный мною попадётся ему на глаза, и мы встретимся.
Я не буду просить его дописать финал, чтобы что-то изменить. Я уже давно верю в то, что Алекс и Алина спаслись, уйдя по дороге и построив небольшую деревеньку где-нибудь вдалеке от полоумных сектантов. Но кроме этой веры, внутри меня есть и другое. И это совершенно другое — это знания.
И благодаря им я, несмотря на всё что происходит вокруг, несмотря на всё то, что я вижу каждый день, я всё-таки верю, да чёрт побери, пусть даже будет — верю!
Я верю, что судьба это не только глупая и бездумная энерция, но ещё и выбор.
И это, наверное, единственное, во что нужно верить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});