А дальше крик и грохот.
Кошмар. Тоска. Кутузов потому и запил, что побоялся соблазниться — геологи пообещали совсем заоблачные премиальные, но пусть рискуют те, кто с головой не дружит… У Кости четверо детей и добрая жена.
Арсений заставил вертолетчика вынырнуть из страхов. Вызвал в его памяти телефонный номер коллеги, что согласился работать с геологоразведочной партией…
Получилось не слишком быстро, Журбину пришлось потрудиться над визуальной памятью пилота, поскольку Кутузов номера наизусть не знал…
Считав из зрительной памяти вертолетчика мобильный номер отважного (или жадного?) коллеги, Арсений занес его в свой телефон. Некоторое время сидел, заставляя пилота выскользнуть из навеянного ступора… Работал бережно, щадяще, разбалансированный алкоголем мозг не терпит грубого вмешательства и резких переходов состояния… Дождался пока пальцы очнувшегося Кутузова уверенно облапили пивную кружку и только после этого покинул его голову.
Уф. Работа сделана. Теперь надо выйти из шалмана, позвонить своим и сообщить о возникших трудностях. Предупредить, что он задерживается в поселке, так как разруливать проблему стоит, так сказать, не отходя от кассы.
Попивая чай, Журбин быстро наметил очередность действий. Во главу угла поставил свидание с тем самым жадным летчиком. Через него Арсений собирался выйти на начальника геологоразведочной партии, п о р а б о т а т ь с мужиком, внушить тому, что разведка Пустоши — гибельное и бесперспективное занятие… Ничего полезного на болотах нет… Но есть опасность для людей и техники…
Не лишним будет так же выяснить у начальника партии личность заказчика разведки. Если заказчик окажется в пределах достижимости, хорошо бы и с его мозгами поработать… Отбить желание посылать людей на топи…
Но это — маловероятно. Человек, способный оплатить снаряжение, доставку, катер на воздушной подушке, вряд ли проживает в эдакой глуши. Наверняка он обретается в каком-то мегаполисе, связывается с геологами по телефону и появляться здесь не собирается. А если нанятый геолог внезапно откажется исполнять приказы и выводить партию на полевые работы, ему тут же замену найдут — деньги, судя по размаху, в разведку вложены нешуточные…
Но впрочем, — Журбин резко отставил пустой стакан и собрался вставать, — все это пустяки. В поселке можно оставить Миранду. Для путешественницы по чужим телам нет ничего невозможного. Перескакивая из одного носителя в другого, бывшая диверсантка доберется и до заказчика, и до его возможных соучредителей, через неделю (или раньше) в их головах не останется даже намека на желание разведать Пустошь! Про болота забудут на долгие годы.
А если кто-то вновь проявит интересе… Что ж — милости просим. Шугануть можно и этих, прецеденты были. Прошедшим летом, на исходе августа, Миранда прогуливалась в теле волчицы Лауры по периметру Острова и наткнулась на четверку лихих парней с лопатами и металлоискателями. Копатели еще не рискнули переходить болото, стояли лагерем у кромки топи. Но чуткий нос волчицы-носителя Миранды учуял, что помимо обычных припасов горе-археологи запаслись парой пистолетов и одним реанимированным автоматом времен Второй Мировой. Уяснив, что гости на этот раз заявились в а ж н ы е, диверсантка позвала на помощь Журбина.
Арсений разобрался с черными копателями быстро, тихо, без стрельбы и без затей. Не показываясь на глаза, он вышел на рабочую пятидесятиметровую дистанцию и телепатически внушил парням, что на болотах — пусто, и нечего здесь делать. Потом усыпил их ненадолго и для достоверности и поддержки ложной памяти сфотографировал на их телефоны наиболее гнусные места заболоченной Пустоши…
Через неделю по интернет-блогам нелегальных археологов пошла гулять молва: таинственное северное болото — выдумка и чепуха! кроме комаров и мошкары ловить там нечего!.. Только время и деньги, братцы, зря потратите. Никаких староверческих скитов с иконами на Острове нет, одни прогнившие пеньки да черные корявые березы там стоят.
Вспоминая ту историю, Журбин слегка нахмурился: «А не перестарались ли мы тогда? — подумал, распихивая по карманам куртки меховые рукавицы. — Могло ведь показаться, что если кто-то слишком старательно отваживает конкурентов-копателей от Пустоши, там есть нечто реально интересное?»
Возможно, вероятно, не исключено. Проверим и это, решил Арсений и пошагал к стойке, где его поджидал Сурен Гамлетович, давно подготовивший для странноватого парня пакет со специями. Журбин сосредоточился на владельце закусочной, успел прихлопнуть зарождающееся удивление: Давлатян вдруг начал удивляться, с какой это стати он тут свои секретные припасы раздает?! Внушил Сурену: «Все в порядке. Ты правильно поступаешь. С ближними делиться надо».
Давлатян, забыв об удивлении, сердечно разулыбался, выложил на стойку небольшой пакетик…
Арсений протянул армянину загодя приготовленную купюру, поменял ее на пакетик и, попрощавшись, двинулся на выход.
Пройдя буквально пару метров, уловил ударившую по затылку мысль кабатчика: «Повадился сектант проклятый…»
Не поворачиваясь, Сенька усмехнулся: ничего тут не поделаешь, сердце Давлатяна кровью обливалось, когда он приправами делился. Получая от армянина специи, Журбин каждый раз собирался поработать с ним чуть более жестко и терпеливо — дать установку на безмятежную щедрость, но почему-то этого не делал. Переживал, что установка может прорваться в неурочный час и помешать ведению ресторанных дел. А Давлатян семью кормил… И не одну.
Что же касается «Сектанта»… Тут обижаться нечего, Журбин сам три года назад выбрал это прозвище. Понятие «дауншифтинг» ничего не значило для жителей таежной глухомани, а чужака, изредка появлявшегося в поселке, надо было как-то называть. В первый год, поработав с аборигенами, Арсений установил, что наиболее приемлемыми станут слухи о появившихся в окрестностях поселка городских чудаках, ударившихся в старообрядчество.
Слухи, падающие на подготовленную почву, обычно разрастаются сами по себе, не требуя телепатической поддержки: легенд о затерянных в тайге старообрядческих скитах здесь было предостаточно. Внушать же каждому встречному-поперечному: «Забудь меня. Ты ничего не видел, ни с кем обо мне говорить не станешь», — глупость несусветная и полностью неблагодарный труд. Всем головы не вычистишь, излишняя таинственность лишь распаляет интерес. И посему, Журбин застрял в «сектантах».
Проходя по залу рюмочной, Арсений привычно «оглаживал» головы посетителей, вылавливая малейший намек на агрессию. В подобных заведениях нарваться на кулак — раз плюнуть! Но вроде бы все было тихо. Мужики хмуро косились на высоченного плечистого «сектанта», но кулаков никто не стискивал. Никто не нарывался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});