Брат нехотя убрал руку с ее кисти, теперь он сжимал ладонь сестры.
Разговор Эль не продолжила, но и не ушла.
Продолжил Лиселло:
– Ты хочешь еще что—то сказать?
– Да.
– Скажи это Элла.
Голос Эль стал сипеть, но сестра не заплакала:
– Не могу…
Его пальцы сжали ее ладонь сильнее:
– Тогда скажу я. Годы я ждал нашей встречи. Мечтал, как мы встретимся и вот мы вместе. Я с тобой. Однако что же вижу: принцесса Элла одна? Ты знаешь закон Элла и я тоже. Скоро тебе исполнится тридцать, а я буду вынужден жениться на своей сестре. Ты понимаешь, что подобное не понравится в городе Даль и нашим гостям? Как же мне обойти закон? Я загнан в ловушку правилами прадедов. Понимаешь? Мечтал обрести сестру, семью, дом, но не любовницу и жену.
– Городу Даль нужен король, но не королева, – тихо начала Эль, – ты оставишь обязанности хранителя и будешь править…
– Знаю, когда женюсь на тебе.
– Нет, ты будешь править один.
От услышанных слов он даже приподнялся с подушек:
– Что произошло?
– Я дам обед безбрачия и отрекусь от трона, – две крупные слезинки скатились по щекам сестры к подбородку, – солнце выбрало меня. Я – Грааль.
И закрыв лицо ладонью, женщина заплакала.
Он хотел обнять ее, но не смог. Ее слезы были не для него, а для того, кому было отдано сердце принцессы.
***Снег падал с неба на маленькие аккуратные газоны, украшенные миниатюрными бордюрами в которых были встроены такие же маленькие и аккуратные часовые механизмы. Белоснежные хлопья ложились на грунтовые дорожки, беседки, не большие деревца, посаженные вдоль дорожек. Снег ложился и на подоконники серого здания в центре, которого была встроенная довольно замысловатая башенка, разумеется, с механическими часами. Пушинки, кружась в воздухе падали на крышу здания, а снежки не выдерживая свой вес, сыпались на каменные плечи, головы ангелов и демонов у дверей знания, что получило странное название Прозрачные Воды, возможно за свои высохшие пруды на заднем дворе.
В этом удивительном месте встретились двое, представляя разные миры, но принадлежащие к одной семье. Высокий, худой старик с белыми, как снег волосами, с замысловатым узором из черных вен на лице, глаза которого давно не различали силуэты. Напротив старца остановился темнокожий юноша с прекрасными глазами цвета синего неба.
Оба не сказав друг другу ни слова приветствия, обнялись, потому что к каким бы слоям общества, мирам не принадлежали или как бы ни изуродовала их тела природа, они были семьей. Сколько бы чудовищных обличий не приняли они, испытаний не прошли или надели маски, подражая людям – их узы крови были сильнее любых барьеров. Так же сильно и место, к которому их семья была привязана – Ласточкино Гнездо. В нем сочеталась особенная магия, которая манила их обратно во тьму, в замысловатые лабиринты коридоров, в тихие комнаты, где не грел свет от камина…
Отстраняясь от последнего из рода первых, Владимир произнес:
– Завистники этого мира часто говорят, будто у города, что отдал свои лучшие идеи, мастеров, создателей больше нет души. Время стерло лица лучших из памяти жителей и похоронило под слоем пыли в библиотеках, а в бесконечной погоне за правом совершенствовать Даль лишило его людей важного – сострадания. Однако время имеет удивительное свойство расставлять недостающие элементы в головоломке на свои места, Калу. Оно показывает не только недостатки, но и открывает нам наши лучшие качества. Например, оно дает три неподкупных качества: время, надежда, любовь. Их нельзя продать или выкупить. Нельзя покорить. Их не догнать. Их остается принять или отпустить от себя, потому что это дар, который посещает нас лишь однажды. Ты думаешь, что одинок? Но разве бывает надежда одинокой?
Конец