— «Мы собрались здесь по приказанию палатина, пфальцграфа Турзо Бетлемфалви, главы суда Дравы, и действуем от имени его величества короля Матьяша. Секретарь Георгий Жадовский провел расследование дела Яна Уйвари Фицко, Йо Илоны, Доры Центес и Каталины Бенизки, чья вина была доказана, и они понесли должное наказание. На допросах они признали, что пытали и умерщвляли девушек как простого, так и дворянского происхождения по велению свой госпожи, графини Эржебет Надашди, урожденной Батори, и у нее на глазах.
Его величество по воле Бога избрал пфальцграфа Дьердя Турзо для защиты добра от зла. Поэтому пфальцграф в интересах общества собрал суд и приказал учинить расследование с тем, чтобы получить доказательства вины Эржебет Батори, вдовы уважаемого графа Ференца Надашди.
На протяжении шести дней велось судебное разбирательство при участии двадцати судей и тридцати свидетелей, и в полной мере доказана вина Эржебет Батори в умерщвлении лично ею или ее слугами шестисот десяти девушек».
— Они чернь, а я — Батори! — гордо произнесла графиня, прервав судью. — Как смеешь ты судить меня, в чьих жилах течет кровь шести королей?! Меня, чей род берет свое начало от королей даков?!
Ее огненный взгляд, казалось, испепелял судью, который смешался, не зная, как поступить. Даже в гневе графиня была прекрасна и обольстительна. И не один из присутствующих здесь мужчин подумал: «Как может столь прекрасное создание быть причастно к таким ужасным преступлениям?» Но тут поднялся палатин Турзо и грозно произнес:
— Эржебет, ты дикое животное! Твои дни сочтены, ибо ты не достойна дышать земным воздухом и жить под светом Бога. Ты больше не принадлежишь к человеческому роду. Ты должна исчезнуть с лица земли. Тени будут окружать тебя остаток твоей жизни, принуждая каяться в зверских преступлениях. Может, Бог и простит тебя. Госпожа Чейта, я приговариваю тебя к вечному заключению в собственном замке! Со мной королевский судья Теодос Сирмиенсис, и теперь мое решение имеет силу постановления суда!
Сидевший рядом с Турзо мужчина в судейской мантии и парике согласно кивнул.
— Слишком мягкое наказание для этого чудовища! — гневно воскликнул граф Меджери. — Она достойна смерти на костре, как и ее прислужники! Они, уже пройдя через огонь земной, жарятся на сковородках в аду!
— Приговор вынесен и немедленно вступает в силу! — произнес Турзо, окинув недовольным взглядом Меджери, который и не думал отступать.
— Мне известно, что его величество король Матьяш осудил на смерть это чудовище!
— Сегодня утром из Праги пришло послание его величества, в котором он наделяет господина пфальцграфа Турзо полномочиями определить вид наказания виновной графине Батори. Оно находится у меня, и вы можете с ним ознакомиться. — Судья указал на пергаментный свиток, лежащий на столе.
— И я это сделаю, господин королевский судья. — Граф Меджери взял свиток и внимательно прочитал послание, недовольно хмурясь. — Двадцать пять девушек из благородных дворянских семей умерщвлены в этом замке, а здесь сказано, что в связи с тем, что это чудовище не было причастно к их смертям, возможно послабление наказания!
Тут взгляды Меджери и Турзо скрестились, и последний твердо произнес:
— Приговор уже вынесен, и его в силе изменить лишь его величество король Матьяш.
— Судебный исполнитель господин Кардаш, приступите к исполнению приговора! — приказал судья.
Графиню на время отвели в другую комнату, где ее вскоре навестил взволнованный Миклош Зрини.
— За то, что вам дарована жизнь, вы должны благодарить маркграфа Турзо. Первоначальный королевский вердикт был «незамедлительно казнить». Маркграф с трудом убедил короля даровать вам жизнь в вечном заточении и не конфисковывать имения.
— Я не нуждаюсь ни в чьем снисхождении и вины за собой не признаю!
— То, что вы совершали, чудовищно! — не выдержал Миклош. — Мне довелось увидеть собственными глазами замученных девушек. Это ужасно!
— Ужаснее, чем осудить меня?
— Что вы желаете передать вашей дочери?
— Со мной поступили несправедливо! И воздастся всем, кто был к этому причастен! Не только им, но и их потомкам! Уходите!
В четырех углах замка плотниками были установлены деревянные виселицы, указывающие на то, что здесь находится приговоренный к смерти. Графиню вновь отвели в ту самую комнату в башне, где она находилась под домашним арестом, но теперь помещение преобразилось. Окно оказалось заложено камнями, а чтобы разогнать темноту, тут горело множество свечей, как у постели усопшего. Уже начала расти толстая кирпичная перегородка, отделившая небольшую каморку, где едва помещался топчан. Графиню вынудили зайти в эту тесную комнатушку, и перед ней стала все выше подниматься стена, но Эржебет сохраняла спокойствие и презрительно смотрела на присутствующих, присев на краешек топчана. Действия каменщиков, постное лицо судебного исполнителя казались ей дурным сном, и она все ожидала, что вот-вот проснется. Стена достигла потолка, и графиня оказалась в непроглядной тьме и пугающей тишине. Каменщики оставили лишь небольшое отверстие, через которое ей будут передавать скудную пищу и воду.
Графиня опустилась на колени, ощутив мертвенный холод каменного пола, и стала молиться. Она молилась долго, громким голосом пыталась прогнать тишину, но та все же победила.
«Неужели больше не доведется увидеть свое отражение в зеркале? Увидеть дневной свет, солнце, луну? Скакать по охотничьим угодьям? Моя судьба — быть навечно замурованной? За что?»
— Будьте вы все прокляты! Я вскоре вернусь, и моя месть будет ужасной! Не я, так моя кровь принесет вам погибель!
Перед тем как усесться в карету, пфальцграф Турзо оглянулся на башню, где была заживо замурована графиня, и негромко произнес:
— Ее величайшим грехом было то, что она хотела навеки сохранить молодость! — И он перекрестился.
А вскоре в окрестностях замка поселилось Зло. Первый раз оно заявило о себе через месяц после заточения графини: пропала девушка Аника, ранее чудом бежавшая из замка и свидетельствовавшая на процессе. Ее нашли через три дня в лесу: обнаженная, она была обмазана медом и привязана к дереву возле муравейника. На ее застывшем лице отразились ужасные предсмертные муки. Это была любимая казнь графини, и по окрестным селам поползли слухи, что Батори посредством колдовства или верных слуг ночами покидает место заточения и продолжает свое черное дело. Точно при таких же обстоятельствах была найдена вторая жертва — девушка, тоже выступившая свидетельницей на процессе над графиней. Пфальцграфу Турзо пришлось разрешить впустить в замок делегацию сельских старост и их помощников, чтобы они могли убедиться в надежности темницы Эржебет. Это мало помогло, так как, услышав их голоса, графиня дико расхохоталась и пообещала расправиться со всеми, кто имел хоть малейшее отношение к ее заточению. Один за другим сгинули каменщики, замуровавшие Батори, — их нашли посаженными на колья.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});