Прохандрив почти все утро, я решил еще раз поговорить с ним. Он жил в маленьком доме на окраине, достаточно отдаленном от ближайших соседей, чтобы уроки музыки им не мешали. Летом двор его, как ковром, был покрыт цветами.
Дверь мне открыла дочь Перкинса Хильда.
- Он в саду, - сказала Хильда. - Садитесь, я сейчас позову отца.
Я не стал садиться. Комната, по которой я нервно расхаживал, в большинстве домов стала бы гостиной, но профессор сделал из нее свой кабинет. Она была мило обставлена, на стенах висели портреты композиторов, лист забавных на вид средневековых нот в рамке и фотографии оркестров, в которых играл профессор. Это была единственная комната с кондиционером. После капиталовложений в развитие культуры в Уотервилле у профессора оставалось маловато денег, чтобы заботиться о комфорте.
Он удивился, увидев меня, но был приветлив, как всегда. Не успел он заговорить, как Хильда сказала, мрачно на меня посмотрев:
- Звонила миссис Андерсон, Кэрол...
- Ах да, Кэрол теперь будет ходить к Бейерсу. Сегодня ей трудно сыграть коротенькое упражнение, а завтра она без ошибок исполнит концерт Морглитца. Замечательная штука - этот робот, а, Джонни? Так сколько у нас осталось? Двадцать два?
- Двадцать один, - ответила Хильда. - Ты забыл про Сюзан Зиммер. Разве я тебе не говорила?
- Не говорила. Но это не важно. Ну, Джонни? Что привело тебя к ископаемому музыканту?
Мы сидели рядом на диване, и Хильда принесла нам кофе и блюдце с пирожными. Мы пили кофе, жевали пирожные, я думал, что сказать, а профессор вежливо ждал.
- Что вы знаете о роботе Бейерса? - спросил я наконец.
- Достаточно для того, чтобы понять, почему он не может быть учителем музыки. Я видел подобные в Нью-Йорке. Я знаю, какие с ними проводились эксперименты. Робот Бейерса - возможно, улучшенная модель, но у всех есть один основной дефект.
- Как они работают? - спросил я. - Понимаете, я пытаюсь нащупать что-нибудь, что я смогу использовать. Может быть, в редакционной статье.
Он улыбнулся.
- Ты не сдаешься, да? Ни шагу назад. Пока есть жизнь - есть надежда. Игра не закончена, пока остался хоть один ученик. - Он встал и налил себе чашку кофе. - Бейерс говорит, что я старый эгоистичный осел, стоящий на пути прогресса. Но он неправ. Для машины есть место - даже в искусстве для машин есть место, - но машина никогда не сможет заменить настоящего художника. Она может помогать ему, она может стимулировать его. Она может избавить его от механического труда. Но она не может ниспослать на него вдохновение и чувство. Это должно исходить от самого художника. Возьмем, к примеру, нотописец. Композитор играет, а нотописец записывает то, что он играет. Машина не сочиняет музыку, но она избавляет композитора от скучной обязанности фиксировать ноты на бумаге, что позволяет ему творить, не разрывая постоянно нить вдохновения, чтобы записать и не забыть то, что он сочинил. Это неоценимая машина.
- Как может машина стимулировать? - спросил я.
- Ты слышал о машинах-композиторах?
- Я думал, что это шутка.
- Так и было, пока в их программу была заложена какая-нибудь определенная система. Они писали абсолютно правильную и ужасающе скучную и наивную музыку. Затем кто-то создал машину, которая не следовала никакой системе. Она создавала полнейший хаос, но в этом хаосе попадались великолепные тональные эффекты, найденные машиной совершенно случайно. И чтобы понять эти эффекты и правильно их использовать, нужен был великий художник. Свои последние и величайшие сочинения Морглитц написал, вдохновляясь теми случайными жемчужинами, которые он нашел в созданном машиной-композитором хаосе.
- Тогда причем здесь робот - учитель музыки? - спросил я.
- Ни при чем. В этом случае машина становится художником, а художник машиной. Это трудно объяснить. Вспомним робота, который таскает и грузит мешки с кормом в магазине Уоррена. Представь себе, что вместо того, чтобы носить эти мешки, машина просто укрепляла бы позвоночник человека, чтобы он сам мог поднимать большой груз. То же самое делает и робот-учитель. У ученика появляется сноровка, но не понимание и не мастерство. Он может носить большой груз, пока машина ему помогает, но без машины он будет играть хуже, чем он играл до того, как начались занятия с роботом.
- И все-таки я не понимаю, что же делает этот робот?
- Робот-учитель - это большой ящик с кучей щупальцев, которые прикрепляются к ученику. Он говорит ученику, когда его скрипка настроена. Он правильно ставит руки и пальцы ученика. Они стоят абсолютно правильно, так как держать их иначе робот просто не даст. Ученик не может сфальшивить, взять не ту ноту: к каждому его пальцу прикреплено щупальце, и робот не позволит ему этого сделать.
На экране робот высвечивает ноты, и ученики знают, что именно они играют, потому что каждый такт загорается, когда они до него доходят, и исчезает, когда они его сыграют. Если им не лень смотреть на экран, они знают. Если лень - это не имеет значения. Робот не позволит им ошибиться. Я видел, как такого робота демонстрировали с малышами, которые боялись его до смерти. Он не обращал внимания на их рев и заставлял их играть.
- Звучит все это ужасно, - заметил я. - Мне кажется, что дети должны возненавидеть того, кто их так учит.
- Да робот-то ничему не учит. Он лишь использует ученика как инструмент. Ученики робота также не могут играть без него, как скрипка не может играть сама по себе. В Нью-Йорке было проведено исследование. Одна группа начала заниматься с учителем, другая - с роботом. Через два года те, кто ходил к учителю, прекрасно играли, ученики же робота не могли исполнить ничего. Без робота, конечно. С роботом они могли сыграть все, что угодно.
- А что, если мы здесь, в Уотервилле, проведем такое же исследование?
Профессор покачал головой.
- Нет времени. Если я буду давать уроки даром, я, может быть, верну своих учеников или привлеку новых, но нужно слишком много времени, чтобы что-нибудь доказать.
- А робот не может повредить детям?
- Может, если только с ним не работает специалист, а у Бейерса нет такого специалиста. Мускулы должны укрепляться постепенно. Разумеется, нет ничего хорошего в том, что пальцам ребенка приходится играть трудную музыку, когда они к этому еще не готовы. Был такой композитор - Шуман. Девятнадцатый век. Он был пианистом и придумал приспособление для тренировки пальца, который казался ему слишком слабым. Это погубило его исполнительскую карьеру.
- Он был значительным композитором?
- В общем, да.
Мне вдруг стало немного легче.
- Вот это уже нечто, что я могу использовать. Может получиться хорошая статья. "Вреден ли робот для наших детей?" Это заставит людей насторожиться, обратить внимание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});