- Привет, - говорит. - Принимай товар, старина.
Не тратя времени попусту, мы выгрузили ящики, я написал чек и отдаю Хассену. Тот мельком глянул на него и вдруг ка-ак выпучит глаза!
- Пятьсот тысяч?! Ты, часом, не ошибся?
- Ах да, - говорю. - Ты же не в курсе. Пока ты вез клубнику, тут у нас такое творилось...
И рассказал ему вкратце про осенний кризис, инфляцию, про денежную реформу. Вижу - на нем лица нет.
- Как же так... - бормочет он. - Как же так...
- Ничего страшного, - успокаиваю я. - Ежели твой банк не лопнул, значит, вклад целехонек. Само собой, его переведут в новые деньги, ты ничего не теряешь.
- Я не держу денег в банке, - отвечает. - Я банкам не доверяю.
- Так что ж ты их - с собой возишь, что ли?
- Ну да. В чемодане.
Видали остолопа?
- В таком случае я тебя поздравляю, - говорю. - Все старые денежки надо было обменять до Рождества. Так что ты малость опоздал. Вот ежели б твой фургон имел задний ход...
Хассен схватился за голову, раскачивается и мычит, как ненормальный. Ну, думаю, теперь он, чего доброго, отправится на излечение вслед за братцем.
Однако не прошло и двух минут, как он притих и остолбенело выпучился на меня.
- Стоп, - говорит он. - Но ведь есть же еще эти самые... Ну которые деньги собирают...
- Налоговые инспекторы, что ли?
- Да нет. Которые собирают старинные деньги.
- Нумизматы?
- Вот-вот.
Больше он ничего не сказал. Повернулся и дверью хлопнул.
Я вышел следом за ним на крыльцо и увидел, как голубой фургон рванул с места, аж снег взвился столбом. Не доезжая поворота, он вдруг стал прозрачным и истаял в воздухе, точь-в-точь привидение.
Бьюсь об заклад, он гнал вперед, через годы и века, покуда у него оставалась хоть капля горючего в баке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});