— Прекрасно и… по-прежнему наивно, — вновь улыбнулся Бенини, — Хотя, быть может, только так и строятся подобные Науки, как делаешь это ты сейчас. Но ты ведь говоришь об ученом-позитивисте, а они из всего умудряются сделать выводы, от которых волосы встают дыбом. Ведь даже если ты ее вернешь, я далеко не убежден, что она сохранит об этом моменте память! Ты сам сказал про «ущерб Духу»! Поэтому она наверняка назовет то, что движет тобою, каким-нибудь «остаточным системным эффектом», или «энергетическим плюсом» от того, что сама она стала в своей системе последним «минусом»… Да, я тоже знаком с Отто Штальбергом, и немного освоил научный жаргон, несмотря на свою реакционную замшелость!
— О, это уж ерунда! С моей точки зрения нет ничего такого! Да и раньше не было!
— Вот-вот, об этом я и говорю: ты ее недооцениваешь. Ее личной точки зрения для катастрофы бывает вполне достаточно. А свое воскрешение она поименует… ну, скажем, «квантовым скачком»! А после примется «расширительно трактовать» квантовую механику, как перед этим — термодинамику! И со сходными последствиями!
— Ну и пусть трактует! Это же просто терминология, не лучше и не хуже прочих. Уверен, она будет искать способ вспомнить Начало! — горячо сказал Тадеуш, — Вряд ли она станет копаться в своих старых теориях, когда сама же собственной персоной преодолеет их предел. Для позитивистов опыт — это основа всего!
— А я уверен, что ее «способ» мне бы не привиделся даже в кошмаре, — проворчал священник, — Но не только в этом загвоздка, Тадеуш. Есть кое-что еще. К чему, по-твоему, приведет возвращение в мир ее демона?
— Да, понимаю, о чем вы… С ним вернется и Закон Башен. Но, святой отец! Культа ведь больше нет!
— Но он вполне может быть воссоздан! И я не осмеливаюсь даже предполагать, чем это может обернуться! Узы Контрактов не разрываются цепью перерождений, — и где-то сейчас живут шесть человек, не знающих даже, что они Контрактеры, быть может. Кстати, когда их Контракты с Заточенными перестали действовать, кое-кто в Германии был сильно разочарован. В итоге Райх проиграл, хоть я и не поручусь, что связь тут прямая. Что же касается пресловутого «Аненербе», то расплодилась масса мифов об их дальнейшей судьбе. Ты, возможно, читал их в этих комиксах, — старик с удовольствием улыбнулся, — База в Антарктиде, полая земля, Шамбала, ацтекские подземные города, обратная сторона Луны… Как знать, сколько в этом правды, — ведь Контракты у них были не только с Заточенными! К слову, некоторые версии упоминают дисколет. Я намекаю на то, что он включится на полную мощность, где бы он сейчас ни был, если Лотта Леманн вдруг узнает, что ты вернул в реальность ее врага. И последняя деталь, уж прости мое стариковское занудство: Семь ЗамкОв в легенде о Башнях считаются печатями Апокалипсиса. А они, напоминаю, уже сорваны. Как тебе такие обстоятельства, сын мой?
— Вы сочтете меня самонадеянным, но… обстоятельства — это все-таки лишь обстоятельства, даже такие, — сказал Тадеуш, — Ни вы, ни я не знаем, что будет. Но я вижу в этом шанс, и еще я думаю, что если ученые заварили всю современную кашу — то ученым ее и разгребать… Святой отец, скажите прямо: вы против моих поисков?
Вопрос был шире, чем звучал. Тадеуш понимал прекрасно: если против будет такой человек, как Умберто Бенини, его жизнь, мягко говоря, сильно усложнится. Молчание длилось долго; старик испытующе глядел археологу в глаза, но тот не отводил взгляда. Наконец, священник чуть улыбнулся: — Когда-то я позволил стрелять в тебя, дабы привести ее в состояние, в котором она ныне пребывает, — сказал он, — И сейчас я скажу тебе вновь: на все воля Божия. Потому что если ты умудришься ее все-таки отыскать, я бы не назвал это иначе, как чудом.