В 1912 году появился самый популярный герой-варвар Тарзан. Его создатель, Эдгар Райс Берроуз, был бухгалтером, ковбоем, учителем, солдатом. Берроуз стал популярен, когда вышли его романы «Принцесса Марса» и «Тарзан — приемыш обезьян». Тарзан принес Берроузу состояние, став героем более чем двух десятков книг, бесконечной серии фильмов и комиксов. В то время как Маугли вырастили в Индии волки, Тарзана воспитали в Африке обезьяны неизвестного науке вида. Берроуз рассказывал противоречивые истории о том, где он нашел свою основную идею, то признавая, то отрицая, что он читал «Книгу джунглей» Киплинга. Роман Берроуза демонстрирует романтическую иллюзию простой первобытной добродетели в самом чистом ее виде. Тарзан постоянно сопоставляет пороки цивилизации, ее «жадность, эгоистичность и жестокость», и «слабости, пороки, лицемерие и мелкое тщеславие» цивилизованных людей «с открытыми первобытными повадками своих свирепых товарищей из джунглей».
Первобытная жизнь в действительности не проста. Неграмотный крестьянин должен держать в голове огромное количество сведений о севе, культивации, сборе и обработке урожая просто для того, чтобы ему хватало еды. И равным образом, истинный дикарь должен быть, на свой лад, весьма образованным человеком. Он должен знать повадки зверей и уметь находить съедобные растения и воду.
Более того, если первобытный человек совершает хоть одну серьезную ошибку, он погибает. Антрополог-исследователь Тур Хейердал с женой пробовали провести год на одном из Маркизских островов. Они были на грани гибели и с радостью вернулись к цивилизации.
После Берроуза ведущей знаменитостью по созданию героя-варвара был американский писатель Роберт Говард, создатель Конана-киммерийца. Конан — герой двух десятков новелл, включая полный роман, не считая добавлений к этой саге, написанной другими авторами. В последнее десятилетие эти произведения были с большим успехом воскрешены, спустя много лет после самоубийства Говарда, и породили множество подражаний.
Конан жил, любил и воевал в вымышленной Говардом Хайборийской эре, 1200 лет назад, между погружением в океан Атлантиды и началом известной нам истории. Гигантский варвар-авантюрист из отсталой Киммерии, Конан пересекает реки крови и одолевает любых врагов, чтобы стать наконец правителем цивилизованной Аквилонии.
Подобно Лондону, Киплингу и Берроузу, Говард идеализировал первобытную жизнь. Когда Конана свергли с трона с помощью колдовства, Говард говорит: «Теперь варварское начало в короле стало более явным, словно при приближении опасности с него спали внешние признаки цивилизации, обнажив первозданное ядро». Конан снова превратился в дикаря. Он вел себя не так, как повел бы себя при тех же условиях цивилизованный человек.
Многие выделяют у варваров такие качества, как их непредсказуемость и свобода от цивилизации. Однако похоже, что большинство варваров привержены условностям своего мира.
В варварских обществах сила обычая должна быть большей, чем в цивилизации, чтобы эти общества могли выживать, поскольку у них нет ни зафиксированных законов, ни полиции, ни судов.
Иногда варвары ведут себя более похоже на литературных героев-авантюристов. Это происходит, когда варварское общество находится в текучем состоянии и варвары либо завоевывают цивилизованную страну, либо их самих завоевывают. В более ранние времена, когда варвары научились секретам цивилизации, а перенаселение или плохая погода заставляли их попотеть, чтобы выжить, из их среды выдвигался способный вождь, и они иногда завоевывали соседнее государство, утверждались в нем как правящий класс. Таких случаев было много, например завоевание Вавилонии касситами, падение Римской Империи в пятом веке; завоевания гуннами, тюрками и монголами разных частей Европы, Ближнего Востока, Индии и Китая. Иногда цивилизованное общество отбивает атаки варваров, как отразила Византия арабов, аваров и славян. Разгром Западной Римской Империи и последующие Темные века породили множество легенд о героях наподобие Артура, Мерлина, Кухулина и Сигурда. Эти легенды находят свое отражение в современной героической фэнтези, которая иногда и прямо основывается на них. Вот когда варвары побеждают, тогда-то они и отбрасывают свои запреты. Опрокинув великую державу, они считают, что теперь им все сойдет с рук. Но они уже вырвались из круговорота варварской жизни и тем самым отказались от своего первобытного общества и не приняли кодекса завоеванных, которых они презирают, потому что победили их.
Поэтому новые варварские властители, возвысившиеся из голодающих пастухов в хозяев великого множества людей, более цивилизованных, чем они, не видят никаких причин, почему бы им не дать выхода своим прихотям и страстям. Уровень жизни в завоеванной стране падает. Правитель-варвар губит все ресурсы, накопленные целыми поколениями цивилизованных народов.
В качестве картины жизни при такой власти, епископ Григорий Турский, между 575 и 594 годами н. э., написал «Историю франков». Это произведение рассказывает историю Галлии за предшествующий век. Так как. коренные жители Галлии были католическими христианами, а не арианами или язычниками, его описание показывает меровингскую династию как одну из самых худших династий правителей, какие когда-либо видел мир.
В чем же тогда заключается постоянная привлекательность героя-варвара? Почему читатели любят следить за его приключениями, даже когда знают, что большинство реальных варваров несут смерть и разрушения?
Отличительной чертой завоевателя, принадлежащего к народу иной культуры, является потеря им сдерживающего начала. Поскольку завоеванные отличаются от него, он не может признать в них людей, подобных себе. Он ведет себя как самоуверенный подросток, освободившийся от контроля родителей, но еще не вписавшийся в рамки взрослой жизни.
Вот потому-то многие герои древнего эпоса и современной героической фэнтези напоминают несовершеннолетних правонарушителей. В реальном мире такое поведение не дает искомого результата. Варвару-завоевателю всегда грозит смерть от руки какого-нибудь соперника-авантюриста. Так, Теодорих Великий вероломно убил Одоакра, генерала-наемника из германцев, покончившего с Западной Римской Империей.
Мы носим в себе воспоминания о наших эмоциональных реакциях во всех стадиях роста, начиная с самого раннего детства. И среди этих глубоко погребенных воспоминаний есть и память о чувстве раскрепощенности при нашем подростковом освобождении, когда нам сказали: «Ты теперь мужчина; тебе придется решать самостоятельно». Вскоре мы узнали, что это чувство раскрепощенности было, в основном, иллюзией. Мир, наряду с нашими собственными ограничениями и недостатками, скоро втиснул нас в рамки ничуть не менее жесткие, чем те правила, какие вводили наши родители. Но память об этом чувстве по-прежнему жива. Вот потому-то многие и наслаждаются, пусть даже только косвенно, волнением отождествления себя с литературным героем-варваром. И поэтому эта тема будет привлекать читателей еще много лет.