— А ты хочешь его иметь? — Он чуть склонил голову. Словно это должно было помочь ему увидеть то, что он собирался разглядеть во мне.
И не было ответа на этот, кажущийся таким простым вопрос. Не было…. Возможно, для других, но… не для нас с ним. И мы оба это знали.
Как знали об этом и те, кто сейчас стоял за моей спиной.
— Почему ты дал ей уйти?! — С каким-то отчаянием выкрикнула я, понимая, что и от его ответа уже ничего не зависит.
Все решено. За нас. Для нас.
— Не ей…
На его лице не дрогнула ни одна жилка. И это было столь больно, что мне было легче умереть здесь, сейчас… Просто, я знала… Знала все, что он сейчас скажет. Знала и боялась… Знала и хотела это услышать.
— Отец взял тебя силой, когда ты уже носила под сердцем Асию. — Он говорил тихо. Но в наступившей тишине, его голос был ясно слышен. Короткие фразы словно удары клинка вонзались в сердце, воздух казался твердым и обжигающим, разрывая и корежа не легкие — душу. — Ты хотела умереть, но я не мог позволить тебе это сделать. Это был мой ребенок. Это был наш ребенок. Но твоя душа была уже мертва. И тогда я поклялся тебе, что когда раздастся первый крик нашей дочери, я тебя отпущу. И я исполнил свою клятву. Но и ты поклялась. Что однажды вернешься и освободишь меня. И ты вернулась.
— Я этого не помню.
Удерживая себя от того, чтобы не рухнуть на землю и не завыть от сжигающей меня боли, от того, что моя душа под его взглядом превращается в пепел, которому не суждено возродиться к новой жизни.
— Это помню я. За нас двоих. — И, кинув взгляд туда, где готовые защищать свое право не на жизнь, на свободу, стояли те, кто должен был уйти вместе со мной, с равнодушием, которое убеждало лучше чем иные клятвы, добавил. — Если ты хочешь, чтобы они жили, я отпущу их всех.
— Но не меня. — Прошептала я, уже зная его ответ.
— Но не тебя. — С тем же поразительным спокойствием, за которым я ощущала немыслимое напряжение, подтвердил он. — Ты хотела выбор, и я его даю тебе: твоя жизнь за их жизни. И у тебя лишь минута, чтобы принять решение.
И он опустил руку. Но я не обольщалась… насколько молниеносным он может быть, мне было хорошо известно. Впрочем, эта отсрочка была всего лишь видимостью — мое решение мне тоже было известно.
Я резко обернулась, стараясь не вглядываться в лица тех, ради кого готова была не только остаться заложницей на Дариане, но и отдать свою жизнь. Я знала, что каждый на моем месте сделал бы подобный выбор. Но видеть их боль… было выше моих сил.
И лишь с одним из них, я не имела права не встретиться взглядом.
— Передай Олейору… — Мой голос сорвался, и я не смогла закончить фразу.
И он сделал это за меня. Но не так, как это собиралась сделать я.
— Я передам ему, что ты его обязательно дождешься. — И с необычайной нежностью, которую он всегда прятал за некоторой язвительностью, добавил. — У меня есть только двое близких друзей. Ты и он. И ни одного из вас я потерять не намерен.
— Но ты же… — С надрывом вырвалось у меня. Воспоминание о презрении, что мелькало в его глазах, не давало мне покоя. Хотя я и догадывалась, что именно это значило.
— Я не хотел, чтобы ты слишком расслаблялась. И я еще попрошу у тебя прощения за это. Когда мы снова встретимся.
Мне не удалось ему ничего ответить. Все тот же бесстрастный голос разбил возникшее на мгновение понимание.
— Время, Лера. Я жду твой ответ.
— Тебе он известен. — Я сделала шаг в его сторону. Тут же ощутив, как в поток силы, которым я удерживала активированный портал, вплелась еще одна струя — его. — Я остаюсь.
— Мы остаемся, моя госпожа. — Сэнар подошел ко мне и встал рядом. — Мы остаемся.
И я с улыбкой, которая неожиданно для меня самой, коснулась моих губ, словно уверяя, что еще не все потеряно, повторила.
— Мы остаемся.
г. Омск
Июль — Октябрь 2009 г.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});